Если верить Хэрриоту…

Прошло два года. И Барс превратился из маленького нескладного щенка в красивого крупного пса. Манеры его нисколько не улучшились — он по-прежнему готов опрокинуть наземь любого и вылизать с ног до головы. Более-менее сдержанно ведет он себя только с горячо любимым хозяином — прочие люди в его понимании делятся на тех, с кем можно позволить себе подурачиться, тех, кто является его врагами, и тех, на кого вовсе не стоит обращать внимания. Он по-прежнему охотится на кошек, а когда это не получается, увлекается загонной охотой на крыс. Среди его друзей нет ни одной бродячей собаки — дядя Ваня зорко следит за тем, чтобы его питомец не подхватил какую-нибудь гадость. Шерсть у Барса всегда лоснится, и, когда видишь, как матерый кобель мчится по снегу, взрывая его лапами и играя литыми мышцами под кожей, становится немного жутко и весело. Барс полон жизни, и несомненно, он самая крупная овчарка в округе.

Как ни странно, он сдружился с Джульбарсом. Сначала старый пес мало обращал внимания на новичка — ему было не до того, но когда Барс вырос, оказалось, что не считаться с ним нельзя. Впрочем, нелюдимый с малых лет Джулька последнее время научился уживаться с окружающим миром. Стариковское чутье и знание жизни подсказали ему, что возле энергичного подростка можно неплохо подкормиться, и теперь он редко пропускает время его кормежки. Он является на место всегда вовремя и терпеливо ждет в сторонке, пока Барс наестся. Тот, привыкший питаться мясом, неохотно ест обычные детсадовские гостинцы, скоро отходит от миски, облизываясь, и тогда к ней бочком подкрадывается Джулька. Он уже утратил свое величие и не гнушается подбирать объедки. А Барс, развалившись на крыльце своего персонального домика, лениво взирает на старика. Он не испытывает к нему неприязни, то ли презирая с высоты молодости и силы, то ли понимая, что сильные обязаны быть добрыми по отношению к слабым и убогим.

Глава вторая Моя вторая мама

Джульбарс отнюдь не был лишен женского общества. Как известно, были б настоящие мужчины — рядом с ними всегда появляются настоящие женщины. При этом совсем не важно, покрыты эти мужчины шерстью, перьями или носят костюмы-тройки. Женское сердце всегда женское сердце, оно издалека чует достойного и отдает ему предпочтение невзирая на лица.

Наши псы всегда были такими, и поэтому на станции постоянно имелось женское общество.

Самой яркой представительницей его несомненно являлась Белла.

С этой небольшой изящной собакой я познакомилась в первые дни. До меня в живом уголке работала другая девушка, Лена, и вот, как-то зайдя к ней, я заметила сидящую на полу возле клеток песочно-желтую собаку с черным седлом на спине. Увидев незваную гостью, животное насторожилось, подняв уши, и воззрилось умными карими глазами. Я припомнила, что уже встречала ее у ворот станции, где она, словно вахтерша, проверяла сумку у каждого входящего.

— А это кто? — кивнула я на собаку.

— Наша Белла, — объяснила Лена. — Она на станции живет. А сюда приходит ко мне в гости. Она здесь самая умная, — прибавила она таким тоном, словно имела в виду: самая умная не только среди собак, но и среди людей.

Я подошла, наклонилась к собаке. Белла тут же встала и, помахивая хвостом, потянулась мне навстречу. Она позволила погладить себя по загривку и снова улеглась — на сей раз около меня, словно признавая за мной право на дружбу.

Лена ходила между клеток, неторопливо занимаясь уборкой.

— Белла часто ко мне заходит, — рассказывала она между делом. — С нею мне не скучно. Я даже пою иногда для нее.

Посидев немного, словно отдав дань вежливости, собака не спеша удалилась, благо дверь была приоткрыта.

С того дня я начала вести осторожные наблюдения за Беллой. Она жила при станции, но не как обычная приблудившаяся псина, а словно зная, что имеет некое право на жительство. Я ни разу не замечала, чтобы она надолго отлучалась за ворота, и уж если выходила, то только в компании с еще одной собачкой.

Та появилась немного позднее, хотя, судя по всему, тоже обитала здесь не первый день. Как-то раз я видела, как она стремительным легким галопом пересекла дорогу перед воротами станции и нырнула в них с такой опаской, будто за нею гнались. Неподалеку находился рынок, и подобное предположение вовсе не было лишено оснований. Оказавшись в безопасности, собачка мигом успокоилась и принялась заигрывать с Беллой, которая смирно грелась на куче песка, почти сливаясь с ним из-за цвета шерсти.