Если верить Хэрриоту…

Работа в отделении Ирэн оказалась легче легкого — нужно было всего-навсего задать лошадям корм, почистить денники и обмахнуть от пыли и грязи самих лошадей. Ни запрягать в работу годовичков, ни выводить их на прогулку, а потом заводить снова — только кормежка и чистка. Да и лошадей было всего пятнадцать — при известной сноровке можно справиться. И даже то, что рабочей лошади отделению не полагалось, меня не смущало — в первые дни работы с Татьяной, пока не вернулась ее Радость, мы тоже пользовались чужими кобылами. Чаще всего свою телегу предоставлял Николай — он работал в сумасшедшем темпе и поспевал разобраться с делами раньше других. В ожидании, пока телега освободится, навоз можно было выгрести в коридор и сложить аккуратными кучками. Потом было достаточно лишь покидать его на телегу и замести проход.

— У меня есть еще две лошадки, — сообщила в конце обхода Ирэн извиняющимся тоном, — только они не здесь. Я могу договориться с кем-нибудь другим, чтобы за ними ухаживали, если ты не согласишься?..

Голос ее замер на вопросительной ноте — очевидно, она считала, что просить кого-то о лишней услуге непозволительно. Но я с готовностью ответила:

— Нет-нет, мне не трудно. Где они?

— Пошли.

Мы пересекли манеж и оказались в старой конюшне. Я забыла уточнить, что манеж и ту, новую, где мы работали, построили не так давно, а та, первая, помнила еще довоенные времена. Она вплотную примыкала к манежу.

Переступив порог, я оказалась словно в другом мире. Я привыкла к тому, что конюшни просторные и светлые, там есть кое-какие удобства для людей и лошадей — освещение, автоматические поилки, раздвижные двери в денниках, бетонированный пол…

Здесь вместо широких коридоров были узкие низкие грязные проходы с земляным глинистым полом и нависающим, прямо-таки пещерным потолком. Вместо просторных денников — какие-то клетушки, на два вершка возвышающиеся над полом. Дерево вместо металла, ржавые решетки вместо сеток на денниках. Двери запирались на обычные крючки, причем петли явно нуждались в починке. Пахло сыростью и подземельями. Сразу представились настоящие подвалы и тайные ходы. Так и казалось, что мы находимся в землянке, куда свет проникает только через распахнутые двери и щелевидные окошки.

Но самое главное — здесь тоже были лошади. Навстречу нам из двух ближних денников высунулись головы. Ирэн еще на месте прихватила ведро воды и попросила меня донести охапку сена. Отворив со скрипом одну из дверей, она поставила в денник ведро, дав лошади напиться.

— Сейчас надо принести еще воды и сена, для второй лошади, — объяснила она несколько смущенно, словно стесняясь меня.

Несложную работу мы вдвоем сделали за несколько минут. Пока я бегала за водой и сеном, Ирэн убрала в денниках у обоих заключенных (до сих пор не могу по-другому называть этих двух лошадей, вынужденных жить в таких условиях) и задала им корм. Мы молчали, понимая друг друга без слов, и заговорили только после того, как выбрались наружу. Солнечный свет после мрачных сырых подземелий казался мне вызывающе ярким.

— Откуда они там? — спросила я.

— Раньше там была конно-спортивная секция, — объяснила Ирэн. — Потом ее не стало — расформировали, потому что мало народу ходило, да и прибыли с нее особой не было. Часть лошадей продали, часть перевели в другое место, а эти остались. Их надо только кормить и убираться, работа легкая, — добавила она, словно я еще сопротивлялась.

Но отказаться я не могла — после того, как я увидела тех лошадей, во мне что-то перевернулось.

На следующий день я еле дождалась момента, когда надо было идти к забытым всеми лошадкам. Ирэн ничего не сказала мне о том, как их надо кормить, — я не видела другого корма, кроме сена, но решила, что никому хуже не будет, если я немного поддержу ни в чем не повинных узников. А потому я намешала в ведро отрубей, сделав мешанку, как для жеребят, и отправилась угостить лошадок.

Они ждали меня и приветливо высунулись навстречу. В их денниках были ясли для зерна. Туда я засыпала мешанку и, пока они ели, занялась остальными делами — притащила побольше сена и соломы на подстилку (забыла упомянуть — во время первого посещения старой части конюшни я ее там не видела), прикатила тачку для навоза и осторожно шагнула в денник к первой.

Лошадь ступила мне навстречу, тычась мордой в руки, и я поспешила поставить перед нею предусмотрительно захваченное ведро воды. Она торопливо принялась пить, а я занялась уборкой навоза. Дело оказалось минутное — она пить, а я вычищать закончили одновременно. Накидав соломенную подстилку, я затащила сено и задержалась в деннике, благо лошадь вела себя на удивление смирно. Опершись на вилы, я разглядывала свою подопечную.