Если влюбишься - молчи!

– А может, все-таки влюбился?

– Тогда это психопатическая влюбленность, которую лечить надо.

– Да-а-а… И, главное, на моих глазах к тебе полез, идиот…

– Знаешь, Леня, у меня такое чувство, будто ему надо было, чтобы его побили.

– Мазохист, что ли? Сходил бы в соседний двор, его там отделали бы в лучшем виде.

– А может… – Оксана округлила в догадке глаза. – Точно! Ему зачем-то надо было, чтобы именно ты его побил!

– По-моему, это уже перебор. Одному надо, чтобы я Доренко отлупил, другой – сам на рожон лезет. Прямо фильм ужасов, честное слово!

Они говорили о Литвинове, будто его рядом не было, а он стоял с таким лицом, будто речь шла вовсе не о нем.

– Слышь, Макс, очнись! – Пивоваров изо всех сил тряхнул Литвинова. – В чем дело? Как это все понимать?

– Отстаньте вы все от меня, – непослушными губами пролепетал Максим, вывернулся из рук Лени и нетвердыми шагами пошел прочь.

– Это уже вообще ни на что не похоже, – развел руками Леня. – Что происходит с нашими пацанами, никак не пойму…

Глава XIII Снова «шерстяной» голос

Пивоваров приглядывался к Доренко. Почему его хотят избить? Конечно, Борька всех достал своим занудством на собраниях, бесконечными общественными делами, но ведь это не повод. Ну, нравится парню всеми руководить, так что из того? Может, он потом президентом будет! Если не страны, то банка уж точно. И как все это связано с диким поступком Макса Литвинова? За ним Леня тоже на всякий случай приглядывал. Ничего странного за ним больше не наблюдалось. После того памятного удара в зубы, вместо того чтобы огорчиться, Макс замечательным образом повеселел и перестал приставать к Оксане. Он не только больше не ходил за ней, не говорил о любви, но, казалось, абсолютно перестал замечать ее. В общем, совершенно непонятно было, что происходит. Кому мог помешать тихий математик Феклистов или Юлькин книжный червь Сашка Семенов? А сама Юлька, тоненькое, нежное, добродушное создание? И при чем тут Оксана? Почему Сохадзе говорил о ней? Почему Феклистову с Сохадзе и Семенову синяки навесили без его участия, а Доренко должен бить именно он, Леня? Как они умудрились справиться с Сохадзе? Гийка силен физически да еще и наделен тем самым южным темпераментом, при котором люди мгновенно звереют, если их рассердить или обидеть. Доренко, кстати, тоже не слабак. При всей своей углубленности в учебу и общественную работу, он всегда успевал еще и спортом заниматься. А лыжником является, вообще, лучшим из всех школ района. Но, конечно, не по этой причине он, Леня Пивоваров, не станет драться с Борькой. Во-первых, как он уже говорил Оксане, у него нет к Доренко никаких претензий, а во вторых, он решил дождаться от негодяя-шантажиста второго напоминания о себе, и тогда уже, по результатам переговоров, соображать, что лучше предпринять.

Для начала Леня доломал собственный почтовый ящик, чтобы туда невозможно было опустить письмо. Ящика было не жалко, потому что он и так держался на честном слове. В их подъезде, как и во многих других, тусовались вечерами подростки. Они испортили и изгадили почти все почтовые ящики. Жители подъезда поначалу пытались их восстанавливать: ремонтировали, перекрашивали, ставили новые замки, но потом прекратили это бесполезное занятие. Те, кто выписывал газеты и журналы, теперь получали их на почте. На почтовое отделение приходили и письма от Лениных родственников. Так что ущерба от окончательной потери ящика семья Пивоваровых не понесла. Теперь «заказчик», как Леня начал называть про себя шантажиста, должен будет либо придумать другой способ связи, либо все-таки донести на него в клуб.

Ждать пришлось не слишком долго. Видно, Доренко здорово насолил этому самому «заказчику». Лене позвонили. Он сразу узнал «шерстяной» голос, о котором ему рассказывали девчонки, и немедленно взял инициативу в свои руки, хотя волновался при этом довольно сильно:

– По телефону не буду ни о чем говорить. Назначай встречу, если есть вопросы.

– Мне это не подходит, – «заказчик» по-прежнему говорил в шарф.

– А мне по телефону не подходит.

В трубке немного помолчали, а потом тот же голос произнес:

– Николай Ильич узнает о тебе сегодня же.

– Ну и что? Отдохну наконец от занятий – всего и делов! – Леня чувствовал, что человеку на другом конце телефонного провода гораздо важнее отлупить Доренко, чем лишить его спортивного клуба, поэтому он решил не сдаваться. – А тебе тут же придется искать другую кандидатуру для расправы с Доренко.

– Так ты, значит, в принципе согласен им заняться?

– Я же сказал, все переговоры только с глазу на глаз: надо обсудить условия и… некоторые детали.

– Хорошо, – сдался «шерстяной» голос, – встретимся завтра в десять вечера, где строится новый универсам, за вагончиками для рабочих. Имей в виду, я буду не один, а вот тебе не стоит приводить друзей, иначе встреча не получится.

– А мне-то что! По-моему, встреча нужна тебе больше, чем мне, – бодро сказал Леня и тут же пожалел об этом.

В трубке рассмеялись:

– Я допускал, что ты можешь пожертвовать спортом. И еще допускал, что в клубе тебя могут простить.