Если вы дадите миллиардеру невесту

Она готова была довериться мне о своих нестабильных отношениях с мамой и заслуживает того, чтобы в ее углу был кто-то, кто знает правду. Тот, кто решит дать ей шанс расправить крылья и вырваться из-под контроля отца раз и навсегда — она не должна соглашаться на меньшее.

Остаток полета обратно в Лондон прошел без происшествий. Эверли использовала это время, чтобы успеть поработать, а я наблюдал за ней — разумеется, инкогнито. Поездка на машине — то же самое. Она занята просмотром документов, лишь изредка поднимая глаза.

— Мы на месте, — говорю я, когда водитель подъезжает к моему дому.

Эверли не отвечает, слишком поглощенная кипой бумаг на своих коленях. Она сгорбилась над чтением, жуя колпачок ручки во рту. Я легонько стучу ее по плечу, чтобы привлечь внимание.

Она мотает головой в мою сторону.

— Прости. Что ты сказал?

— Мы на месте, — повторяю я, указывая на жилой дом за окном машины.

Водитель уже ждет на тротуаре, когда я вылезаю с заднего сиденья. Вручаю ему пятидесятифунтовую купюру и направляю его к швейцару, который проследит, чтобы наши чемоданы доставили в мою квартиру.

Я засовываю голову обратно в джип.

— Готова, женушка?

Эверли бросает на меня неодобрительный взгляд, заканчивая укладывать документы в сумочку.

— Что нужно сделать, чтобы ты перестал меня так называть? — вырезает она, игнорируя мою руку, выходя из машины сама.

— Уже передумала оставаться замужем? — спрашиваю я, улыбаясь уголками рта.

— Нет, но я… — Она осекается, увидев возвышающееся над нами здание. — Подожди. Ты здесь живешь?

— Мы здесь живем.

Неизвестно, как долго мы будем жить вместе, так что она должна привыкнуть к тому, что квартира наша.

— Здесь живут самые богатые жители города. Я знаю, что «Стаффорд Холдингс» — миллиардная компания, но я удивлена, что ты выбрал это место, учитывая твое скромное воспитание.

Я пожимаю плечами.

— Мне нравятся экстравагантные вещи, когда они вызывают у меня интерес. В этом здании есть все удобства, которые я только могу пожелать, к тому же оно находится недалеко от офиса, так что это показалось мне самым разумным вариантом.

Большая часть моего состояния — это инвестиции, которые Дилан делает от моего имени. Я никогда не был хорош в таких делах, а поскольку он разбирается в цифрах и любит играть на рынках, я позволил ему это делать. И это принесло свои плоды.

Моя базовая зарплата ежегодно идет на выплату существенных бонусов моим непосредственным подчиненным.

Преданные сотрудники — это то, что делает компанию великой, а если я уделяю первостепенное внимание потребностям своих сотрудников, они становятся счастливее и охотнее прилагают дополнительные усилия к своей работе.

Я никогда не обсуждал эти дополнительные бонусы с Харрисоном или Диланом. Уверен, они сочли бы мое решение безрассудным и неосмотрительным.

На мой взгляд, у меня больше финансовых ресурсов, чем я смогу использовать за всю свою жизнь, и я хочу поделиться этим богатством с теми, кто его заслужил.

Макс, мой швейцар, кивает в нашу сторону, открывая дверь, чтобы мы могли войти в здание.

Высокий, с аккуратно подстриженной бородкой и волосами цвета соли с перцем, он всегда тепло и приветливо улыбается, когда прохожу мимо.

— Спасибо, Макс.

Я пожимаю ему руку.

— Очень приятно. А кто эта прекрасная леди?

Он улыбается Эверли.

Единственной женщиной, которую я приводил в свою квартиру, была Пресли, когда они с Джеком приезжали в гости в прошлом месяце.

— Это моя жена, Эверли, — с гордостью говорю я, обхватывая ее за талию.

— Поздравляю. — Макс одобрительно хмыкает. — Добро пожаловать в «Хай-Райз», миссис Стаффорд. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, спрашивайте.

Она улыбается ему в ответ.

— Спасибо, я ценю это.

Если бы Максу не было за шестьдесят и он не был бы счастлив в браке со своей школьной возлюбленной, я мог бы позавидовать искренней реакции Эверли на него. А так я рад, что у нее есть кто-то, кроме меня, кто присматривает за ней, пока она здесь живет.

Мы заходим внутрь, и Эверли осматривается.

Вестибюль — это определение вечной роскоши и элегантности — слова управляющего, а не мои. Массивная хрустальная люстра дополняет затейливую белую лепнину, а на стенах висят произведения современного искусства, изображающие знаменитые места Англии.

Каблуки Эверли щелкают по мраморному полу, пока мы идем к лифту, который поднимается прямо в пентхаус. Когда дверь открывается, я жестом велю ей войти первой, а сам следую за ней.

Прижимаю большой палец к биометрическому сканеру отпечатков пальцев, и лифт начинает подъем.

Она закрывает глаза и смертельной хваткой держится за поручни.

Моя бровь нахмуривается от беспокойства.

— Что случилось?

— Я не люблю лифты, — признается она.

— Черт, — говорю я себе под нос.

Бросаюсь к ней и обхватываю ее рукой в знак утешения.

— Я здесь, Эв. Обещаю, скоро все закончится.

Она взволнованно вздыхает, прислонившись головой к моему плечу.