Если вы не влюблены

– Здрасьте, – трусливо сказал тот, отступая назад. – Проходите, раз уж приехали. Неужели что-то срочное? И прямо вот так, позарез, со мной это нужно обсудить?

– Да нет, – ответил Страхов неожиданно свойским тоном. – Вопросик небольшой. А приехал я вовсе даже не специально к вам, а к теще своей, она у меня в Ордынске живет. Решил заодно и с вами повидаться. А вопросик вот какой. Мы пока еще не нашли убийцу мэра города. Но следствие ведем. И вот в процессе выяснили, что госпожа Романчикова наутро после спектакля приезжала в кафе в центре города. Чтобы встретиться там с вашим артистом по фамилии Таранов. И с этой встречей, поверьте, нам все понятно. Однако персональный шофер госпожи Романчиковой утверждает, что в кафе к его начальнице подходил еще кое– кто. Женщина, которую он накануне видел на вашей вечеринке. Когда Валентину Васильевну туда привозил.

– Женщина? – в один голос переспросили Будкевич и Тихон. У обоих сделался такой изумленный вид, что даже идиот заинтересовался бы. – Какая женщина?

– Это я у вас хотел спросить какая? – Страхов смотрел на Тихона простодушно, и даже его темные глаза будто бы просветлели.

– А я чего? – забеспокоился великий артист. – Я разве должен об этом знать?

Таня отчетливо понимала, о чем Тихон сейчас думает. О настырной блондинке, которая подходила к Романчиковой возле кафе. И которой та вроде как передала какую-то вещь. Однако если сейчас рассказать об этом следователю, впутаешься сам. Ведь блондинка приезжала в Перегудов из-за него. А Тихону впутываться страсть как не хотелось. Однако, озабоченный своими сложными личными отношениями, Рысаков упустил одни момент, о котором сразу же подумала Таня – его блондинки на банкете не было! Шофер не мог ее там видеть. И речь, стало быть, следователь ведет вовсе не о ней.

– Понимаете, – продолжал тем временем упорный Страхов, – вас видели возле кафе примерно в это же время. Вот мы и подумали, что вы проясните для нас ситуацию. Вы там были, вы могли видеть, с какой женщиной из вашей труппы встречалась Валентина Васильевна.

Тихон посмотрел на Будкевича, но у того был не менее растерянный вид, и помощи от него ждать явно не приходилось.

– А нельзя ли у шофера спросить? – неожиданно для всех задала вопрос Таня. – Он же видел ту даму, с которой встречалась Романчикова, значит, сможет ее опознать. Нужно привезти его сюда, продемонстрировать всех наших женщин – и дело в шляпе.

– Ну, это как сказать, – замялся Страхов. – В шляпе или нет. Шофер, к сожалению, сейчас не может дать показаний.

– Ну, вот тебе и раз! – пробормотал Будкевич.

– Он умер.

– ?!

– Человек он был пожилой, и когда узнал об убийстве начальницы, слег с сердечным приступом. Я с ним в больнице разговаривал, он кое-какими сведениями успел со мной поделиться. Думали, пойдет на поправку, там и подробности выясним. А он вон что… Поэтому женщину придется разыскивать с вашей помощью. Так вы видели Романчикову возле кафе?

Таня мгновенно представила себе картину: Тихон неумело прячется за каким-нибудь автомобилем или выглядывает из-за угла, и своим «шпионским» поведением, естественно, обращает на себя внимание. Да… В этом случае всероссийская слава явно пошла карлику-вампиру во вред.

Таня была уверена, что сейчас Тихон переведет стрелки на Таранова. Это было бы вполне в его духе. Особенно учитывая только что произошедшую ссору. Однако тот повел себя непредсказуемо. Весь его испуг куда-то исчез и, выпятив грудь, а заодно и живот, Рысаков неожиданно капризным голосом заявил:

– Никого я не видел! В тот день я переживал личный творческий кризис! Я мотался по городу сам не свой и размышлял о бездне, которая рано или поздно разверзается перед всяким талантом. Перед вами когда-нибудь открывалась бездна? – довольно агрессивно спросил он у Страхова.

Со следователя во время этого монолога слетело добродушие деревенского детектива, разыскивающего украденный велосипед, и он довольно мрачно ответил:

– Нам философствовать некогда. Философией обычно преступники в камерах увлекаются, когда мы их туда сажаем.

– Я не помню никакого кафе, – отрезал Рысаков. – Пожалуй, я с десяток кафе миновал, пока прогуливался.

– Может, он кого и видел, – вмешался Будкевич, привыкший защищать своих питомцев. – Но в сознании у него это не отложилось. Он вообще у нас очень… возвышенный.

– А к Романчиковой домой вы, случайно, не заглядывали? Уже после бездны? Ближе к ночи? – не сдавался следователь.

Рысаков фыркнул презрительно.

– Ближе к ночи – это, выходит, после спектакля! – заявил он. – А после спектакля я обычно медитирую. Потом ужинаю и ложусь спать.

– Ну, не всегда, – подпустил яду Страхов. – Иной раз вы по ночам цветочными ящиками кидаетесь.

Рысаков аж захлебнулся от возмущения и вопросил хорошо поставленным голосом:

– В чем меня обвиняют?!

Тут же выяснилось, что его ни в чем не обвиняют, а всего лишь хотели призвать в свидетели. Но коли он ничего не видел, то и говорить не о чем. Страхов как-то очень быстро ретировался, оставив троицу в гримерке в расстроенных чувствах.