Вот не думала, что стану так радоваться его появлению. Факт. Зубной порошок — не моё совсем. Ерунда какая-то.
Покончив с водными процедурами, оцениваю своё отражение. Выгляжу настолько плохо, что даже нет особого желания себя разглядывать.
Расстелив толстым слоем бумагу по ободку унитаза, впервые осторожно на него присаживаюсь. Вперившись взглядом в стену, выложенную безвкусной, советской плиткой, активно борюсь со своими чувствами. Хочется зарыдать от бессилия. Что можно предпринять — совершенно не представляю. Я же чёрт пойми где!
Роняю лицо в ладони. Думаю. Думаю. Думаю.
Ничего в голову не идёт.
Встаю, скривившись. Разворачиваюсь, чтобы дёрнуть за шарик.
В шоке застываю. Подсчитываю в уме. Всё правильно. Я с этими событиями совсем забыла о том, что месячные должны были начаться ещё в день спектакля.
Исследую полки шкафчика. До фига просроченной ерунды, а того, что мне нужно, нет.
— Ты всё? — доносится безэмоциональное.
Выбора нет. Приходится импровизировать и использовать то, что есть.
— Эй.
Поправляю штаны, беру фонарик и толкаю дверь.
— Можно дать человеку время! — высказываю гневно.
Только возмущённо пискнуть успеваю. Подхватывает как куклу за талию, молча несёт до кровати. Там отпускает, и сразу же получает от меня ощутимый толчок в грудь.
— Сказала же!
— Колёса и жрачка на тумбочке, — произносит он сухо. — Не чёрная икра, Зарецкая. Уж извини, — добавляет язвительно.
Присев на постель, растерянно наблюдаю за тем, как уходит.
Когда ключ в замке проворачивается, подползаю к стене, укрытой ковром, и обхватываю руками коленки.
Желудок громко урчит, спазмами сигнализируя о том, что надо бы поесть. И, честно говоря, если не кривить душой, кушать хочется очень. Можно, конечно, играть в голодовку. Только какой смысл? Всем известно, сколько времени понадобится для того, чтобы довести себя таким способом до смертного одра.
В общем, минутой позже я уже забираю себе контейнер с кусочками копчёной курицы и тарелку с нарезанными овощами. Помидоры черри, огурцы.
Дурак. Сейчас мне кажется, что ничего вкуснее я не ела.
Кашляю. Вытираю руки влажными салфетками. Запиваю апельсиновым соком не то обед, не то ужин. Убираю мусор в пакет и тянусь за спреем.
Пшик-пшик — и о чудо! Нос вскоре оказывается способен выполнять свою функцию. Хоть дышать могу.
Бесцельно рассматриваю опостылевшую комнату. На глаза попадается толстовка парня, висящая на спинке стула. И, естественно, я лезу за ней.
Первым делом инспектирую карманы. Всё, что нахожу, — пара чеков. Один из аптеки, второй из хозмага на какие-то провода и предохранители.
Симачёвский проезд. У нас в Красоморске такого нет, но название кажется знакомым.
От нечего делать прохожусь по списку купленных товаров.
Спрей назальный. Спрей от боли в горле. Тра-та-та… Аскорбинка со вкусом манго — 7 шт.
Вот откуда этот запах. Её постоянно жуёт значит.
Закатываю глаза. Интересно становится. Раскапываю среди лекарств упаковку с этими леденцами. Попробуем. Закидываю один в рот.
Так, ладно. Надо вернуть чеки и кофту на место. Сворачиваю бумажки, как было, но внезапно кое-что замечаю и решаю развернуть одну из них заново.
На обороте чека из аптеки мелким забористым шрифтом написано следующее:
Переворачиваю.
Оплата наличными и тд. О, вот! Фармацевт Родникова Е.
Он попросил? Или она сама? Что за дурацкий подкат? В аптеке.
Фыркаю.
Аккуратно ступив левой ногой на пол, вешаю кофту на спинку стула.
Такое впечатление, будто инициатива исходила от этой Кати. А что… Вполне возможно, что красивые у него не только глаза и губы, вот девчонка и повелась на внешность.
Беру термометр, чтобы измерить температуру и отвлечься от странных мыслей, да только вот ни фига не получается! Смотрю на толстовку и чётко сейчас понимаю одну вещь: мне срочно надо узнать, кто скрывается за балаклавой…
Глава 8
Данила
Есть две новости.