Если завтра случится

— Я тоже хочу.

— Спятила? — отец смотрит на неё как на ненормальную.

— Хной я уже пробовала, но это не совсем то. Нужна настоящая. Розочка, сердечко или котик, — вслух перебирает варианты девчонка.

— Котик? — кустистые брови Рустама сходятся на переносице.

— Ты называешь то, о чём впоследствии часто жалеют, — предупреждаю я.

— Что за дурь, Фатима? Я не разрешаю!

— Ой, пап! Восемнадцать исполнится — сама сделаю. Твоё разрешение мне уже не понадобится.

— Да что ты! Гаяне, ты вообще слышишь, что твоя дочь несёт? — возмущается он громко, когда жена заходит с подносом в комнату. — Татуировку набить хочет! Уродовать себя чернилами вздумала.

— Вай, Рустам, дорогой, выдохни, — спокойно реагирует она. — Ты же знаешь нашу дочь. Сегодня Фатима одно хочет, завтра уже другое.

— Беседу-то проведи.

— Обязательно. Наливаю вам чай? Паш, вы с сахаром пьёте?

— Да. Спасибо.

— Мне три ложки, мам.

— А не слипнется зад? — ехидно подтрунивает брат над сестрой.

— Что за выражения!

— Не слипнется, Рубен!

— Точно?

Фатима даёт ему затрещину.

— Прекращайте, — вмешивается мать. — Поджигаем свечи и выключаем свет. Фатима, загадывай желание.

— И без татуировок мне! — строго наставляет отец.

Ещё с час сидим за столом. Пьём чай, едим торт. Рустам рассказывает о своём детстве.

— Отоспишься тут, у нас? Кресло свободно.

— Нет. Спасибо за ужин и за то, что пригласил к себе домой, — посчитав, что наглости с меня достаточно, тороплюсь покинуть квартиру, на этот раз не поддавшись на уговоры.

Сколько можно сидеть и пользоваться радушием этой семьи?

— Фатима, ещё раз с Днём Рождения!

— Ага. Приходи к нам ещё! — машет мне рукой.

Это вряд ли. Ведь скорее всего, с её отцом мы больше никогда не пересечёмся.

— Втюрилась в него, что ли? — цепляет её брат, и она тут же срывается с места, побежав вслед за ним.

— До свидания, Гаяне, Рустам.

— Всего доброго, — прощается со мной женщина.

— Телефон вот мой. Если что, звони, парень, — Рустам засовывает мне в карман бумажку с номером. — И спасибо ещё раз, — обмениваемся рукопожатиями, обнимаемся. Выхожу за дверь.

Из подъезда попадаю на улицу. Там темно и снежно. Сыпет и сыпет. Белым-бело кругом. Сугробы выросли, прилично увеличившись в размерах.

Вдыхая носом морозный воздух, бреду по тротуару. Где ночевать сегодня — большой вопрос. На хату возвращаться нельзя. Других знакомых, кроме Димаса, в Москве у меня нет. Впрочем, как и денег. До заначки теперь не добраться, учитывая обстоятельства, и получается, что косарь, лежащий во внутреннем кармане куртки, — это всё, что я имею на данный момент. Смешная сумма, по меркам столицы.

Так где ночевать? Остаётся вариант с метро? Но там ночью мною могут заинтересоваться люди в форме. На вокзале тоже.

Н-да, диллема.

Поёжившись, прячу нос в ворот куртки и надвигаю на лоб шапку. Минут через десять дворами подбираюсь к оживлённому перекрёстку.

Тысячи огней мерцают, переливаясь. Город-миллионник гудит как улий. На дорогах бесчисленное количество машин, застрявших в пробке. Повсюду люди: в транспорте, на остановках, аллеях, у входа в метрополитен. Все они спешат поскорее попасть домой. И только мне торопиться совсем некуда. По той простой причине, что дома у меня тупо нет.

Нигде.

Ни в чужой, холодной Москве, ни в родном, тёплом Красоморске…

Глава 26

В целом, столица приняла меня более, чем прохладно. Оказалось, что не так-то просто задержаться в Москве надолго, если у тебя нет здесь родственников или знакомых.

Цены на жильё очень высокие, в особенности если ты находишься не у чёрта на рогах. С работой всё сложно из-за бешеной конкуренции, ведь вокруг полным-полно таких же приезжих. С нормальными документами, дипломами, резюме и мешком лютого энтузиазма в придачу…

Если коротко, моя жизнь в столице в первый год была просто отвратительной. Деньги то удавалось заработать, то нет. Со съёмной квартирой дела обстояли также. Когда было чем платить, снимал. Когда нет, скитался по улицам, как бродяга. В холод, кстати, — такой себе вариант. Да и вообще, бомжевать, честно говоря, стрёмно. Где я только не ночевал… В церкви, на складах, стройке, у мутных знакомых, тупо на улице.

Всё изменилось летом. Меня и ещё троих мужиков кинули на бабки. (Я тогда как раз на стройке пахал). Отбить заработанные деньги не вышло. Прораб исчез, а заказчик лишь развёл руками, мол тому полную сумму за бригаду оплатил. Каков с меня спрос?

Помню, как попрощался с мужиками, забрал вещи и двинул в парк Горького. Сидел на лавочке, проклиная всё на свете, и слушал, как местные студенты-музыканты исполняют хиты группы «Звери».

Там-то мы и пересеклись с Маринкой Швец. С той самой Маринкой, с которой вместе росли в детском доме.

Она окликнула меня, а потом как заверещала… Налетела с объятиями, поцелуями и визгом. Видно было, что искренне обрадовалась. Да я и сам офигел. Совсем не ожидал встретить в этом многомиллионном муравейнике человека, с которым провёл свой пубертат.

Маринка бросила девчонок и отправилась гулять со мной. Перекусили в уличной кафешке. Разговорились.