Если завтра в поход…

Таким образом, до сих пор все обстоятельства инцидента у Майнилы до конца не выяснены. Но вызывает сомнение сам факт обстрела в этом районе советских частей со стороны Финляндии. В то же время вряд ли можно оспаривать то обстоятельство, что именно данный инцидент был немедленно использован Кремлем в качестве повода для начала вооруженного вторжения на финляндскую территорию. Из документов личного архивного фонда А.А. Жданова следует: после «выстрелов у Майнилы» было намечено развернуть широкую антифинляндскую пропагандистскую кампанию. Составными частями этой кампании являлись: нагнетание всеобщего возмущения против финнов (которые чудесным образом превращались в «белофиннов»); распространение пропагандистских листовок; выступление главы Советского правительства с перечислением «агрессивных действий» финляндской стороны и, наконец, обнародование так называемого «Обращения ЦК финской Компартии к трудящемуся народу Финляндии».[416] Вся эта цепь событий действительно имела место в промежутке времени между 26 ноября и 1 декабря 1939 г..[417]

После инцидента у Майнилы пропагандистская подготовка к войне против Финляндии активизировалась. В этот период тема недавнего военного поражения Польши самым причудливым образом не только «вернулась» в советскую периодическую печать, но и отразилась в сатирической графике. Как уже отмечалось, министра иностранных дел Финляндии Э. Эррко многозначительно стали сравнивать в Москве с его незадачливым коллегой из прекратившей существование Польши Ю. Беком. В советской пропаганде буквально накануне «Зимней войны» активно проводилась мысль о том, что «потерявшие голову» финляндские государственные деятели затевают вооруженный конфликт с СССР, но  их неминуемо ожидает горькая судьба незадачливых польских «горе-правителей». Данное утверждение достаточно активно внедрялось в общественное сознание средствами массовой информации. Судя по сообщениям советских центральных газет, в ответ на официальную ноту В.М. Молотова в адрес Финляндии от 26 ноября 1939 г. прошли многочисленные митинги в Москве и в других городах Советского Союза. Участники этих митингов выступали с угрозами в адрес финляндского руководства, намекая, что их ждет участь Ю. Бека и бывшего польского президента И. Мостицкого (1926-1939 гг.).[418]

Своеобразной графической иллюстрацией новой пропагандистской установки явился рисунок Кукрыниксов «Провокаторы войны».

…Два безголовых господина (очевидно, призванных изобразить «потерявших голову» финляндских лидеров) держат на поводке пса, обутого… в военные сапоги (здесь явный намек на К.Г. Маннергейма, главкома финляндской армии в 1939-1940 гг.), который заливается лаем на советский танк, стоящий у пограничного столба с надписью «СССР». Над всем этим – два парящих в облаках призрака с костылями в руках. Кукрыниксы не оставляли сомнений в том, who is who на их карикатуре: обе призрачные фигуры «маркированы». Естественно, это – пресловутые Бек и Мостицкий… Да и подпись к карикатуре явно была «спущена сверху»: «Войну затевают потерявшие голову правители Финляндии. Но пусть они помнят, что их судьба будет такой же горькой, как и судьба польских горе-правителей (Из выступлений на митингах на московских предприятиях)».[419]

Главным «посылом» для развертывания широкой антифинляндской политико-идеологической кампании явилось обращение В.М. Молотова к советским гражданам, зачитанное по радио поздно вечером 29 ноября 1939 г. В своей речи Молотов утверждал, что финляндское правительство проводило враждебную СССР политику, организовало «возмутительные провокации» на границе, «вплоть до артиллерийского обстрела» частей Красной Армии. Он обвинил финнов в намерении «и впредь держать Ленинград под непосредственной угрозой». По этой причине, как подчеркнул глава советского правительства, в Москве пришли к выводу о невозможности поддерживать нормальные отношения с Финляндией, а Красной Армии и Военно-Морскому Флоту отдано распоряжение быть готовыми «ко всяким неожиданностям и немедленно пресекать возможные новые вылазки со стороны финляндской военщины».[420]

Вслед за этим в армейских и флотских подразделениях, в цехах заводов и фабрик, в школах и вузах развернулась активная пропаганда, в которой внешний враг – финляндское руководство – изображался в самом негативном свете. На этом фоне переход Красной Армией советско-финляндской границы 30 ноября в 8.00 и начало боевых действий выглядели вполне обоснованными и оправданными.