Если завтра война. «Арабская весна» и Россия

Вместо послесловия. Холодная война – в прошлом, пришло время прохладной

(«The Guardian», Великобритания) 24 февраля 2013

Оригинал статьи: http://www.guardian.co.uk/commentisfree/2013/feb/24/cool-war-cyber-conflict

Перевод – ИноСМИ.Ру http://www.inosmi.ru/world/20130225/206287329.html

В большинстве случаев военные конфликты определяются ходом сражений и своими технологиями. Первая Мировая война ассоциируется у нас с газом, танками и началом применения авиации, Вторая Мировая война – со стратегической бомбардировкой и первым опытом применения ядерного оружия. Эти технологии помогли нам осознать самих себя как человечество, оценить наш опыт и сформировать политику, и именно они внушили нам наши нынешние страхи. Но каковы особенности конфликтов, в которые мы вступаем сегодня?

На прошлой неделе Дэвид Роткопф (David Rothkopf), колумнист из Foreign Affairs и приглашенный консультант Фонда Карнеги за международный мир, высказал поразительную мысль. В своей статье, на написание которой его вдохновила информация о секретном подразделении Народной Армии Китая, взломавшем компьютеры многих государственных учреждений Вашингтона, он предположил, что в настоящее время мы живем в эпоху «прохладной войны».

Он выделяет две отличительные черты этого типа конфликтов. Во-первых, этот тип противостояний подразумевает «практически непрерывные действия наступательного характера в отсутствии каких-либо боевых операций, постоянные попытки нанести ущерб, ослабить противника или получить преимущество над ним посредством нарушения суверенитета или проникновения в систему обороны». Второй отличительной чертой нового типа конфликтов, которая, в частности, касается недавних разоблачений китайских кибератак, является применение новейших технологий, которые меняют характер развития конфликтов и напряженных ситуаций.

«Целью холодной войны, – пишет он, – было получить преимущество на случай начала следующей „горячей“ войны или, возможно, предотвратить ее. Цель прохладной войны – иметь возможность постоянно наносить удары, не опасаясь спровоцировать горячую войну и делая последнюю нежелательной (чему способствовали ядерные технологии в период холодной войны) и даже бесполезной».

Роткопф не первый, кто заговорил о начале прохладной войны. В конце 1970-х годов этот термин впервые предложил писатель-фантаст Фредерик Пол (Frederik Pohl), который в своем романе-антиутопии с таким названием нарисовал картину борьбы наемных хакеров различных государств, запускавших вирусы, чтобы обрушивать фондовые биржи, борьбы, в которой сражения уступили место саботажу.

В конце прошлого года European Journal of International Law тоже предпринял попытку дать определение новому типу конфликта, утверждая, что, как и в случае с холодной войной, важным фактором здесь является нарастающая непримиримость в отношениях между международными органами.

«Мы уже не наблюдаем за тем, как те или иные сверхдержавы направляют друг на друга орудийные арсеналы наготове, и разговоры сейчас ведутся совершенно иные. Тем не менее, от одной точки напряженности и глобальной угрозы до другой, будь то Африка, Ближний Восток (Сирия, Иран), Юго-Восточная Азия, Кореи, Япония или Китай, Совет Безопасности и региональные органы зачастую расстраивают планы друг друга посредством вето, посредством угроз наложить вето или в результате отсутствия консенсуса».

Утверждение, что технологии меняют природу конфликта, уже успело превратиться в трюизм. Однако отличительной чертой конфликтов в нынешнюю эпоху стало то, каким образом сочетание технологий и знаний об их смертоносной и разрушительной силе на уровне, не дотягивающем до уровня горячей войны, ставят под угрозу дипломатические соглашения и международное право, в частности те его пункты, которые касаются суверенитета.