Эсминцы. Коса смерти

У флота не имелось и специализированных кораблей, предназначенных для высадки десантов. При взятии финских островов приходилось переправлять бойцов на берег на шлюпках, а технику с кораблей грузить стрелами бортовых кранов на плоты, спешно сделанные чуть ли не из подручных средств.

В ходе Зимней войны выяснились и недостатки противовоздушной обороны флота. Скорострельных зенитных пушек на кораблях имелось явно недостаточно, а пулеметные установки не обеспечивали необходимую плотность огня. Да и их тоже не хватало. Но самое ужасное было в другом. Зенитные расчеты оказались плохо подготовленными. Корабельные зенитчики даже не различали силуэты самолетов в воздухе. Они не могли понять, какие летят самолеты, где свои, а где вражеские. В декабре зенитчики эсминца «Сметливый» сбили собственный самолет.

Выяснилось и другое безобразие, связанное с воздушной войной. Оказалось, что и летчики авиации Балтийского флота не изучили силуэты кораблей. И не отличали сверху свои корабли от кораблей противника! Вот и получилось, что в конце ноября в районе острова Сейскари самолет Балтфлота атаковал свои эсминцы, а эсминцы тоже решили, что их атакует противник и начали стрелять из зениток. Еще имели место случаи, когда истребители ошибочно атаковали свои же бомбардировщики.

А сами бомбардировщики всю войну охотились за финскими броненосцами береговой обороны с названиями «Вяйнямёйнен» и «Ильмаринен». Самолеты вылетали большими группами на поиски этих крупных кораблей, но никак не могли их найти, а когда находили, то бросали бомбы мимо. Сбросив за время войны на финские броненосцы больше двух сотен бомб, советские бомбардировщики так и не добились попаданий. Всего авиация флота потеряла в той недавней войне восемь десятков самолетов. И это при том, что в воздушных боях и от огня средств ПВО противника погибли только двадцать пять самолетов, а все остальные разбились из-за плохой подготовки экипажей при взлете и посадке, по причине неисправностей и «дружественного огня».

Похоже, учесть просчеты финской кампании и устранить недостатки до начала войны с Германией флотские начальники не собирались. Такой вывод делал для себя Сергей Платонович Малевский. А то, что война скоро начнется, он даже не сомневался. Но вслух капитан эсминца не говорил ничего, тем более, никогда и ни с кем не обсуждал ни начальство, ни приказы. Он был молчалив. Репутация замкнутого в себе нелюдимого буки спасала его и от репрессий, и просто от недоброжелателей.

Его лично предстоящая война с немцами не слишком пугала. Успешно пройдя финскую кампанию, он был вполне готов к войне морально. Хотя и четко осознавал все недостатки не только самого флота, но и всего стратегического планирования. Смерти он не боялся. В конце концов, для чего же становиться командиром эсминца, долго учиться морскому делу и идти многие годы вверх по карьерной лестнице? Не для скучной же жизни на пенсии, в самом деле? А любой боевой корабль, конечно, предназначен для войны, и каждый военный моряк прекрасно знает, что может погибнуть на своем корабле.

К 37 годам капитан Малевский являлся отличным специалистом военно-морского дела и даже имел государственные награды. Но в мирной жизни его ничто не держало, ему нечего было терять на берегу. Он был брошен женой, бездетен, нелюдим, мрачен и замкнут, вся жизнь его крутилась только вокруг службы, корабля и экипажа. На эсминце он казался незаменимым, все его уважали и даже боялись. Хотя он постоянно чувствовал на себе давление тяжелого груза ответственности за экипаж и корабль, но этот груз был посилен ему, и такое положение капитана Малевского вполне устраивало. Ведь когда-то он мечтал превзойти своего погибшего отца-мичмана, героя Моонзунда, и стать командиром боевого корабля. И мечта его сбылась. Потому на своем эсминце он всегда чувствовал себя уверенным, удовлетворенным жизнью и нужным людям, находился в зоне комфорта, что называется, «в своей тарелке». А на берегу, напротив, терялся и маялся, не зная, чем бы себя занять.

И сейчас он поднялся на мостик, чтобы проконтролировать швартовку корабля к стенке судоремонтного завода. Малевский не слишком доверял молодому второму помощнику. Лебедев казался ему «зеленым» и неопытным вчерашним курсантом, еще толком ничего и не умеющим, но уже занявшим неплохую должность на флоте благодаря родственным связям. И сейчас капитан желал посмотреть, как этот папенькин сынок справится со сложным маневрированием в акватории завода и со швартовкой.