Espressivo

Тётенька, больше не обращая внимания на пришедших, поправила бант, порхающий над головой такой же беленькой, как она сама, девочки, почему-то поморщилась и продолжила фразу, прерванную появлением Даши и Настасьи:

– Так вот, Ирина Вениаминовна. Я убеждена, что девочек нужно одевать безупречно! Это приучает их чувствовать себя настоящими леди. Безо всяких отговорок. Если ты настоящая мать, твоя дочь обязана выглядеть достойно. Если это колготы, они не должны висеть гармошкой. Иначе создаётся впечатление нечистоплотности, грязи и какой-то нищеты.

Даша опустила глаза. Её колготки, лучшие, те, в которых самая рослая из сестёр, Аня, когда была маленькая, ходила на утренники в детский садик, спускались на сандалики именно такой гармошкой, про которую говорила тётя. Только Даша была с ней не согласна, потому что как раз сегодня мама сняла их с верёвки, на которой они сохли, выстиранные прошлым вечером. Тётя, конечно, знать этого не могла. Чтобы разрешить недоразумение, Даша сначала тихонько, а потом погромче – вдруг её не услышат – сказала:

– Нет! Они не грязные. Их мама выстирала только вчера.

– Дашка! – Настасья ахнула и прижала дочь к себе, инстинктивно ставя барьер между ней и этой незнакомой красавицей, хотя и понимала, что не их появление вызвало подобные заключения.

Но Ирина Вениаминовна уже шагнула к пришедшим, крепко сжала Дашину руку, ввела девочку в класс и обратилась к Настасье:

– Доброе утро, Анастасия Семёновна. Дашунчик, здравствуй! Как твои уши?

– Хорошо! Уже почти не пулемётят.

– Замечательно. Лида, Даша, знакомьтесь! Если экзамены пройдут успешно, вы будете заниматься вместе в первом классе.

– Вместе? – Лицо Веры Филипповны неприятно вытянулось.

– Ну, не совсем вместе. Вы меня не так поняли, – поправилась Ирина Вениаминовна. – Конечно же уроки у них будут у каждой свои. Обычные сорок пять минут. Я имела в виду, что очень хорошо, если в класс приходит не один первоклассник, а хотя бы двое. Девочки смогут вместе ходить на групповые занятия, выручать друг друга. Подружатся. Им вдвоём будет легче усвоить требования музыкальной школы. К тому же мы сможем попробовать игру в ансамбле. Естественно, когда у них появятся навыки сольной игры.

– Ах так! Это интересно, – наконец улыбнулась Вера Филипповна и обратилась к дочери: – Лидия, познакомься с девочкой.

Вот теперь Даша смогла её рассмотреть! До сих пор девочку прикрывала мать. Из-за неё выглядывала лишь голова с бантом и целая гора тонкого полупрозрачного розового шёлка. Теперь эта гора рухнула на пол, прямо на серебряные туфельки и тоненькие, белые, безо всякой гармошки колготки. Даша неслышно ахнула. Если Вера Филипповна была королевой, то Лидочка, несомненно, принцессой. Словно заворожённая, Даша подошла и потрогала струящийся шёлк.

– Ух ты!

– Это бальное платье. Оно очень дорогое, – сообщила нисколько не смутившаяся Лидочка. И дружелюбно уточнила: – Тебя Дашей зовут?

Даша кивнула.

– Ты тоже будешь на пианино играть, как и я?

Даша кивнула снова. На нормальные слова её пока не хватало. Во-первых, опять заболело ухо, а во-вторых, в отличие от Лиды, она стеснялась.

– А я скоро буду выступать на сцене. Чтобы мне все хлопали. А ты?

Даша задумалась. Наверное, это интересно, когда тебе все хлопают. Только страшновато. Она утвердительно кивнула.

– Мама! – закричала Лидочка. – Даша тоже будет звездой!

Ирина Вениаминовна поняла, что пора вмешаться. Она указала на свой стул всё ещё стоявшей у входа Настасье и опустила руки на плечи девчонок.

– Для начала, чтобы стать звездой и выступать на сцене, тем более чтобы вам хлопали, необходимо очень долго и много трудиться. Музыка совсем не любит бездельников. Из лентяя до сих пор, насколько мне известно, не получился ни один хороший исполнитель. Понятно?

– Да! Понятно! – хором согласились девчонки, пока ещё даже приблизительно не представляя, о каком таком труде идёт речь. Для Даши музыка была волшебством, а Лида – ребёнок, выросший на телепрограммах, – в своём детском воображении не продвинулась дальше стандартного музыкального шоу.

Ирина Вениаминовна, хорошо зная цену их лёгкому согласию, сощурилась и сказала с некоторой ехидцей:

– Но вообще-то кое-кому нужно ещё и экзамены сдать!

– Я сдам. Лучше всех! – тут же похвалилась Лида.

– Если это произойдёт, мы все будем очень довольны. А ты, Даша?

– Я тоже буду довольна.

– Я спрашиваю, как ты собираешься сдать экзамены?

– Не знаю. У меня ухо болит.

– Ну вот, опять! Как понервничает, так снова… – Настасья привлекла дочку к себе, усадила её на колени. – Сильно болит?

Ухо болело сильно, но Даша испугалась, что мама или учительница передумают и отправят её домой. Навсегда. Поэтому она часто-часто замигала – трясти головой было никак невозможно – и вполне уверенно солгала:

– Уже почти прошло. И даже не стреляет совсем.

– Дашуню мы пропустим первой, – засуетилась Ирина Вениаминовна, прекрасно уловившая истинный смысл этого наивного уточнения про «не стреляет». – Вы посидите пока здесь, а я пойду узнаю… Собственно, уже должны начать. – И она поспешно вышла.