Эссе: стилистический портрет

Воздействие эссе на читателя тем и сильно, что настраивает его на определенную психологическую волну не путем открытых назидательных сентенций, а словно исподволь, незаметно. На практике же все эффекты восприятия, запрограммированные автором в композиционно-речевом строе текста с помощью имплицитных средств речевой организации, срабатывают надежно.

Эффективным оказывается и литературный прием фиксации изменившихся значений слов и понятий. К нему нередко прибегают, когда хотят убедить читателя в правомерности авторских наблюдений. И в эссе Л. Гойтисоло все понятия («рисунок», «линия», «стиль»), еще недавно свидетельствовавшие о процветании, продолжают существовать уже в ином смысле, отражая изменившуюся ситуацию.

Читатель невольно задумывается над этой переменой, ищет подтверждения ее в собственной жизни, а автор тем временем расширяет арсенал воздействия и убеждения. Речь его уже полна иронии, которая направлена на создание отрицательно оценочного подтекста: «Что предпочитает Тереса - «версальскую модель» столовой, «северную модель» гостиной, «испанский стиль» спальни?» Делает он это для того, чтобы прояснить свое мнение об отличии человека со вкусом от человека без вкуса.

Ирония теперь облечена в форму несобственно-прямой речи Тересы, а в синтаксическом плане в форму безличных предложений. И наконец, в лингвистическом плане появляется звено с лексическим повтором заголовка «Ну и пантеон себе устроили!».

Один из приемов, часто употребляемых авторами для организации подтекста в эссе, - резкая смена ритма повествования с введением контрастных оценок в подтекст, организованный лингвистическими средствами. У Луиса Гойтисоло он придает весомость и убедительность всем его размышлениям.

Проследим это соотношение скрытого и открытого планов контраста на примере первого (зачинного) абзаца. Ритмичность его создана прежде всего повторяемостью синтаксических структур, в которых заложен смысл высказывания: функции рекламы соответствуют своему прямому назначению или не соответствуют. Синтаксический повтор - «создать реальность - и они ее создавали», «они не создают реальность» - усиливает сфокусированную автором информацию.

Интересна и межфразовая связь между первым и вторым абзацами текста. Имплицитное свойство рекламы - «поражать других» - использовано в императивной форме для придания гротеска: «Выставляйте напоказ то, что вы купили, утрите им нос другим». Соблюдение стиля рекламы в авторской речи усиливает ее воздействие, так как теперь это уже не только «язык рекламы», а информация, пропущенная через авторское восприятие и включенная в сложную систему подтекста, а значит, взаимообусловленная другими звеньями этого подтекста.

Третий абзац связан с предыдущим тематически и структурно, так как в нем дана авторская расшифровка понятия «эффект гонга». Сатирическое разоблачение бессмысленности тупого следования рекламному буму достигает своей высшей точки: автор находит эффективный прием для этого. Изменившиеся (под влиянием рекламы) понятия о стиле, линиях и т. д. становятся реально ощутимыми - все эти версальские, итальянские, северные модели, которые мелькают перед читателем, способные свести с ума человека, поддавшегося рекламным уговорам и не различающего границ возможного и невозможного, доступного и недоступного. И Тереса настолько изменилась, что иногда целый день не снимает тренировочный костюм, потому что «не все ли равно уже?»

В четвертом абзаце авторское членение текста не совпадает с прозаической строфой. Синтаксический рисунок абзаца передает беспорядочно бегущие мысли: несобственно-прямая речь, косвенная речь, безличные предложения, прямая речь брата Тересы в форме внутреннего диалога. Все это вместилось в один абзац, семантическая многоплановость которого призвана еще больше усилить впечатление от предыдущего абзаца: человек уже не только не замечает своих внешних изменений, но и не владеет своими мыслями.

И именно здесь автор повторяет заголовок, причем форма восклицательного предложения («Ну и пантеон себе устроили!») в контексте хотя и соотносится с заголовком, по силе воздействия и осмысления самого явления уступает констатации факта - «Крах пантеонов».

В пятом абзаце из потока информации с помощью парцелляции выделяется главная мысль, за которой незримо стоит автор. Незримо - потому что внутренняя речь героя дана в авторской интерпретации: «.то, что он мало говорил, было оттого, что он человек с головой. Человек мыслящий, как сказала бы Тереса».

«Как сказала бы Тереса.» Автор подключился к мыслям своего героя, и это сразу придало сатирическому образу объемность и убедительность. Прием речевого разоблачения (в данном случае - через внутренний монолог) автор использует в организации лингвистического подтекста. В общей структуре подтекста прием контраста, лежащий и в основе всех предыдущих высказываний, предполагает появление оппозиции: человек мыслящий - человек немыслящий, глупый.