Есть что скрывать

После открытия клиники женского здоровья в Хакни молва о ней быстро распространилась по городу. В крошечной операционной Уэзеролл выполнила сотни процедур. Ни одна девочка не умерла после обрезания, и хирург, похоже, гордилась этой статистикой. То, что она уродовала девочек – с каким бы мастерством ни была проведена операция, – просто не приходило ей в голову.

«Все шло хорошо, – сказала она. – В обязанности Мёрси Харт входили реклама того, что предлагает клиника, распространение информации среди матерей девочек и раздача визитных карточек, на которых был указан только номер телефона». Мёрси Харт управляла клиникой, и доктор Уэзеролл научила ее, как проводить первичный осмотр. После назначения даты операции хирург ненадолго приезжала на Кингсленд-Хай-стрит. Пациентки и их матери не видели ее лица. В день операции она встречала их в маске и в хирургическом костюме – и не снимала их, пока не покидала клинику.

Затем появилась Тео Бонтемпи.

– Она сложила всё вместе: клинику, мое неожиданное появления на Кингсленд-Хай-стрит в то утро, когда пришла полиция. Конечно, она хотела знать, что я там делаю. Я сказала, что работаю в качестве волонтера. Тогда она поинтересовалась, как я могу работать волонтером, если не знаю, что тут происходит. Она обвинила меня в том, что я делаю обрезание девочкам. Естественно, я все отрицала. Сказала, что ее обвинения возмутительны и абсурдны. У нее не было доказательств, что в клинике вообще делают обрезания. Но она твердо решила добыть эти доказательства – это было очевидно, – и я поняла, что в конечном счете кто-нибудь скажет ей правду. Кто-то всегда говорит правду, сказала она. И если все сложится так, как она хотела, мне конец.

– И вы должны были ее остановить, – тихо сказал Линли.

– Я позвонила ей в тот же вечер. А потом – еще и еще раз.

– Вы не беспокоились, что Мёрси расскажет о том, что происходит в клинике?

Она покачала головой.

– Мёрси верила в то, что мы делали.

– Калечили младенцев? – спросила Барбара. – Маленьких девочек? – В ее тоне сквозило отвращение.

– Спасали им жизнь, сержант. Вы имеете хоть какое-то представление, сколько в Лондоне знахарей, делающих обрезание?.. Нет? Я тоже. Но я видела вред, который они причиняют своими бритвами, кухонными ножами и всем остальным, чем они пользуются, – и точно знаю, что это будет продолжаться, пока у женщин-иммигранток нет достаточного образования, чтобы это остановить. Это продолжается, потому что женщины это позволяют. И прекратится, когда они откажутся.

– У Тео была другая точка зрения, – сказал Линли.

– Она видела лишь черное и белое, причину и следствие, добро и зло.

– Значит, вы отправились в Стритэм и убили ее?

– Нет. Нет. У меня не было такого намерения. Мы разговаривали, но я не смогла убедить ее… Она сказала, что все решила, что говорить больше не о чем, и пошла к двери квартиры. И тогда наступил этот момент – ослепление от того, что я не смогла заставить ее понять. Я ударила ее скульптурой. Без всякой задней мысли. Инстинктивно. Вот и всё. И когда я это сделала, а она упала и лежала не двигаясь…

Доктор Уэзеролл переводила взгляд с Линли на Барбару. Ее адвокат молчала, позволяя клиенту говорить все, что она хочет. Интересно, подумал Линли, что сказала хирургу Вивьен Янг, когда они с Хейверс вышли из комнаты? Не успел он об этом подумать, следующая фраза подсказала ответ:

– Сначала я хотела ей помочь. Я была в ужасе от того, что наделала. Выронила скульптуру и встала рядом с ней на колени. Но потом услышала стук в дверь. Дверь начала открываться, и я… я… спряталась.

– Куда? – спросила Хейверс. – Если хотите знать мое мнение, там особо негде спрятаться. Мы были в этой квартире.

– В платяной шкаф.

– В ее спальне?.. Довольно рискованно.

– А какой у меня был выбор? У двери стояли два больших шкафа, но до них я не успевала добраться, да и мысли у меня путались. Я не могла сказать, что только что нашла ее. Она бы назвала мое имя, придя в сознание. Я не знала, кто входит в квартиру, не знала, что делать. Поэтому я спряталась, ждала и надеялась, что этот человек уйдет.

– Не попытавшись ей помочь? – спросил Линли.

– Да. Нет. Не знаю.

– Но все вышло иначе, правда? – спросила Хейверс. – Он не ушел.

– Он не… – Уэзеролл растерянно посмотрела на Барбару. – Это был не мужчина.

Челси Юго-запад Лондона

Закончив разговор с сержантом Нкатой, Тани сел на край кровати в спальне, которую ему отдали в доме Сент-Джеймсов. Опустив взгляд на свои кроссовки с развязанными шнурками, он слегка раскачивался. Думать не хотелось. Он позвонил кузине из Пекхэма, которая удивилась, услышав его голос, – их семьи очень давно не общались. «Как ты поживаешь, Тани? Как тетушка? А Симисола? Знаешь ли ты о том, что моя сестра Овиа вышла замуж? Тебе говорили? Мы должны общаться, Тани. Чем ты занимаешься? Встречаешься с красивыми девушками?»