Есть, господин президент!

Бережно промакнув автограф взятым со стола пресс-папье, Окрошкин произвел еще одну манипуляцию: выхватил из основания крайней стопы периодики начинающую желтеть газету, пробежал глазами, пробормотал: «Угу, дубль. Так и знал» – и изящным движением пальцев превратил газету в пакет, куда положил книгу. Через миг мне был вручен идеально ровный желтоватый кирпичик.

– Если Тринитатский будет в хорошем расположении духа, он, быть может, что-нибудь вам присоветует. У него свои источники, он, в конце концов, практик, его коллекция обширней. И кто знает…

– Вы сказали «Тринитатский»? – Я была ошеломлена. – Всеволод Тринитатский, бывший шеф-повар «Пекина», человек-легенда? Тот самый? Но я думала, что он давно умер! Ему ведь в пятидесятые, когда ресторан только-только открылся, было уже далеко за сорок!

– Ничего он не умер, живее всех живых, – пробурчал Окрошкин. Как мне показалось, с легким оттенком зависти. – Каждое утро, между шестью и семью, этот ненормальный бегает по Николо-ямской. От Астаховского моста до Земляного Вала и обратно. На нем такая смешная треугольная шапочка, перепутать мудрено… Ну все, гости дорогие, – заторопился он, взглянув на стенной хронометр, – не смею дольше вас удерживать, да и мне трудиться пора.

Уже в дверях, после взаимных поклонов-досвиданий, Адам Васильевич чуть притормозил меня за палец и сказал:

– Кстати, Яночка, при случае не забудьте передать от меня сердечный привет господину Кусину. Он по-прежнему, надеюсь, ведет по телевидению кулинарную программу?

– Ну да, – удивленно подтвердила я. – «Вкус», на Четвертом канале. Мы с ним перезваниваемся, я ему при случае передам…

С годами мой учитель становится мягче, сделала я вывод, спускаясь по лестнице. Толерантнее к людям. Каких-то два года назад он обзывал того же Вадика самонадеянным дилетантом, терпел его лишь по моей просьбе. А когда я однажды приболела и Кусин набрался храбрости явиться к нему без меня, Адам Васильевич не пустил его дальше прихожей и был крайне суров. Вадик с выпученными глазами рассказывал мне после, будто Окрошкин во время их разговора держал в руке заряженный арбалет. Хотя это уж были враки: последние пять лет у моего учителя не хватало ни сил, ни терпения натягивать тугую тетиву.

Задумавшись над превратностями человеческого характера, я только на уровне первого этажа вспомнила, что хотела еще стрельнуть у Окрошкина какой-нибудь рецептик для Черкашиных. Раз в две недели супруги-кондитеры добавляют в ассортимент новую позицию – такова бизнес-стратегия их совместного предприятия. Что делать? Возвращаться и вновь отвлекать учителя было неловко.

– Заводите мотоцикл, – велела я Максу, когда мы вышли во двор.

Остановившись, я достала из сумочки мобильник: выспросить у Черкашиных, потерпят ли они еще пару деньков без моей поддержки.

Рук у человека всего две. Просто держать в них три вещи – уже проблема, если ты не жонглер. А заниматься при этом каким-то еще серьезным делом – задачка для Юлия Цезаря. Я так увлеклась перекладыванием свертка с книгой под мышку, перевешиванием сумочки с одного плеча на другое и попытками извлечь из телефонной памяти нужный номер, что перестала обращать внимание на весь окружающий мир. И мир этим коварно воспользовался.

Сзади меня толкнули в спину – молча. Когда же я шлепнулась на колени, чьи-то злодейские руки принялись вытаскивать сверток с книгой у меня из-под мышки. Ах ты, сволочь! Прижимая книгу, я сумела извернуться лицом к врагу и увидела, что нападавший – крепкий парнюга с бицепсами, короткой стрижкой и маленьким лбом.

Никаких морщин на таких лбах не водится. Самое удобное место для татуировок: 161 УК РФ – открытое присвоение чужого имущества и 111 УК РФ – умышленное нанесение тяжких телесных повреждений.

Первую из статей мерзавец уже нарушил, вторую мог нарушить в любой момент. Гад был крепче, выше и сильнее меня. Да и с книжкой под мышкой не больно-то повоюешь. Я прижимала к себе сверток, но боком чувствовала, как через секунду-другую презент моего учителя легендарному повару уплывет в посторонние руки.

– Макс! – громко завопила я. – На помощь! Грабят!

У Кунце обнаружилась отменная реакция. Три метра от мотоцикла до меня он преодолел в один прыжок и первым движением отцепил от меня грабителя. А вторым с размаху отвесил ему полноценную затрещину —такую, что негодяй взмыл вверх, перелетел через ограду клумбы и с шумом приземлился на негустую травку.

Нормальному гражданину после эдакой жесткой посадки грозила бы реанимация, но кое-кому в России законы физики не писаны: грабитель сразу вскочил здоровехонек, все так же молча оценил свои шансы и, перебросив себя через штакетник, метнулся в узкий просвет между двумя пятиэтажками. Человек тут мог протиснуться, мотоцикл – нет. Да мы и не собирались устраивать за ним погоню.

– Не ушиблись? – Макс помог мне подняться и собрать с асфальта содержимое сумки. Он был удручен случившимся больше меня.