Есть, господин президент!

– Вот маразматики! – Я интимно хихикнул в трубку. – Значит, старцы, по обыкновению, напутали. Что ж, будем разбираться… Вы меня извините, Лев Абрамович, за беспокойство. А если вдруг что-то наподобие мимо вас будет проплывать, притормозите до выяснения или даже звякните мне напрямую, хорошо? Эти академики уж такие нервные, такие зануды. Пока душу не вытрясут, не успокоятся. С ними, я считаю, лучше перебдеть, чем недобдеть…

Крайне довольный, что так дешево от меня отвязался, Школьник пообещал мне, в случае чего, весь набор культурных услуг: и звякнуть, и притормозить, и отследить, и прочее в ассортименте – исключая, разве что, маникюр, мытье головы и эротический массаж. Я попрощался с министром, две-три минуты обдумывал план дальнейших действий, после чего связался с секретаршей.

– Наберите московскую таможню, а по второй линии – ГУВД Москвы, – велел я Софье Андреевне. – И подключайте их ко мне с разрывом в полторы минуты. Первым Сканженко, вторым Большакова.

– Может, вывести их обоих на селектор? – предложила Худякова.

– Не стоит, Софья Андреевна, – отказался я. – У нас ведь будет не деловое совещание, а практически дружеская беседа…

Едва в трубке возник первый из двух голосов, я горестно спросил:

– Что ж вы меня подводите, Алексей Архипыч, родной вы наш? Я ведь не всесилен – прикрывать ваши тылы всякий раз, когда вы облажаетесь, долго не смогу. Ну хорошо, сегодня я вас отмазал, по старой дружбе, а что мне завтра делать? Президент недоволен, вопрос завис… Прикажете свою голову вместо ваших подставлять?

Силовики у нас – люди простые, как число «семь», а потому привыкшие к таким же простым и сильным чувствам. От тех, кто внизу, они ждут грубой лести и целования жопы. От тех, кто наверху, – не менее грубых наездов вплоть до зуботычин. Я сидел гораздо выше, чем Сканженко, – опять-таки не по его вертикали, но по факту. Мой теперешний собеседник всегда был внутренне готов к трехэтажному мату, «тыканью» и обещаниям выдернуть яйца. А вот мои участливые фразы выбили его из знакомой колеи.

– Иван Николаевич, где прокололись? – растерянно спросил

он.

Я был уверен, что по числу проколов таможня Всея Москвы опередит многократно использованный автобусный билет. Вопрос был лишь в том, какая из дырочек зачесалась наверху именно сейчас.

– Эх, Архипыч! – Я театрально вздохнул. – А то вы не знаете? А то вы вчера родились? Ну хорошо. Желаете играть в несознанку, извольте. У нас с Западом ченч, вы в курсе? Это рес-ти-ту-ция – не путайте с реставрацией и проституцией. Мы возвращаем кое-что по мелочовке, они кое на что закрывают глаза. И нам полезно, и им приятно… А что же у нас сегодня получается? Президент дает зеленый свет, Минкульт салютует, Запад уже мешок приготовил, а мелочовка где? Сгинула, говорят, где-то на таможне, на складе конфиската. Мне Школьник, Лев Абрамыч, буквально десять минут назад все уши прожужжал: нотная, видишь ли, у него партитура семнадцатого века, две каких-то мейсенских, что ли, тарелки и штук пять старых-престарых рукописных книг на латинском языке…

Риск облажаться был минимальным. Как ни мало я смыслил в тонкостях таможенных дел, примерно ситуацию даже я себе представлял. Склады временного хранения под завяз набиты везде—в северном отделении, в восточном, на юге и западе. Прибавьте к этому отдельную копилку в «Шереметьево-2» с отдельным ключиком. Прибавьте центральный склад в Ясенево, где процесс передачи добра от ГТК к РФФИ иногда растягивается на долгие месяцы. Алексей Архипыч, эдакий скупой рыцарь печального образа, не смог бы охватить мысленным взором все, чем владел. Думаю, он не открестился бы даже от конфискованного слона.

– Найдем, Иван Николаевич! – не раздумывая воскликнул Сканженко. – Раскопаем! Благодарю за доверие, не забуду. Всех своих тотчас же на ноги поставлю, каждую подозрительную тарелку, каждую книжку до 40 года, каждую нотную бумажку посчитаем и списочек вам сразу же с курьером представим. Каждую…

– Погодите вы, Алексей Архипыч, не частите, – утомленным голосом прервал я таможенника. – Побудьте пока на телефоне, тут у меня Большаков по второй линии… Привет, Александр Данилович! – обратился я к начальнику столичного ГУВД, который и на самом деле объявился у меня в другой трубке. – Что-что? Замечательно. Я вас поздравляю… – После этих слов я потеснее прижал первую трубку к животу, чтобы Сканженко не услышал, с чем именно я буду поздравлять Большакова. – Вы молодец! Это такая победа! Считайте, благодарность президента вам обеспечена…

– Служу Отечеству! – в состоянии некоторой офонарелости объявил главный столичный мент. – Рад стараться!

Вероятно, сейчас он про себя торопливо перебирал то немногое, что могло бы сойти за победу или хоть за крошечное достижение последних дней. Интересно было бы заглянуть к нему в черепушку, чтобы оценить итоги поиска. Чует сердце, улов окажется плевым.

– И теперь, – продолжал я, – когда дело сделано, оформляйте, как положено, изъятие, а затем попрошу вас доставить эту книгу прямо к нам в Администрацию, в мой кабинет.