Есть ли жизнь на Марсе? (CИ)

У нас в бывшем Советском Союзе раз в году обязательно показывают фильм «С лёгким паром!». По всем каналам. Есть ещё несколько фильмов, которые составляют для бывшего советского зрителя подарочную обойму. И среди них – французский фильм «Игрушка». Очень правдивая выдумка. С хорошей музыкой. Со знаменитыми актёрами. (Так и подмывает сказать Сришаром, но я воздержусь).

Поэтому пересказывать я его не буду.

Борька предложил мне пожить у него в квартире игрушкой. Так захотелось его любимой жене Тоне.

Пока он мямлил, мусолил, соединял в звуки объяснительные для меня слова, я подумал, что у меня в голове случились глюки на почве нервных переживаний. Потерял работу, не знаю, как дальше жить. Не сплю ночами. А, как усну – не хочу просыпаться. Вот и сорвался. Вот и поплыла в голову всякая аудиовидеодребедень – то, чего на самом деле нет, а у меня в голове уже есть. Вот сидит передо мной Борька, мой школьный товарищ, лицо покраснело, лысина покрылась потом. Он шлёпает что-то губами, смотрит, то на меня, то – долго – в окно.

Наконец, замолчал.

Оно – глюки не глюки, а ведь ситуации всегда анализируешь – обдумываешь, хоть во сне они, хоть наяву.

Пока Борька говорил, я все возможные ситуации уже проиграл, всё быстренько себе успел представить. Если уж молодая Тоня собирается взять меня в игрушки, то уж явно не для того, чтобы по выходным с меня пыль стряхивать.

Но первое, что приходило мне в голову, и что, очевидно, предполагалось, вменить мне в обязанности, меня совсем не прельщало. Скорее, отпугивало. В мои лета я, конечно, вполне ещё подходил для роли свадебного генерала, но – отнюдь не бравого вояки, который, храбро стискивая в обеих руках жёсткое древко знамени своей дивизии, карабкается на Рейхстаг. Нет уж, увольте. Пусть знамя водружает кто-нибудь другой.

Мало ли их – красивых и юных. У каждого свой борзый, озорной неваляшка, Ванька-встанька. При чём тут я?

Про меня, про таких, как я, уже книги пишут. К примеру: «Есть ли секс после сорока?..».

Есть ли жизнь на Марсе?..

Ехал я как-то в машине с пьяным Томчуком – заместителем председателя колхоза «Юбилейный». Томчук, естественно, за рулём. Ночь, машина со скоростью семьдесят километров в час виляла от кювета к кювету.

Томчук рулил и чуть не плакал – жаловался на министра Зурабова. Он, рыдал на дорогу и кричал, стараясь перекрыть шум и грохот УАЗика: – Понимаешь, он, этот Зурабов, с трибуны сказал, что мужчины в России живут только до пятидесяти семи лет. И на них, на тех, кому за пятьдесят семь, денег в бюджет уже не закладывают. И это сказал министр здравоохранения!

Понимаешь, мне ещё до пенсии два года работать, а для России меня уже нет!..

И вот я, гражданин России, со своим возрастом, который по нашим российским меркам подошёл к своей критической массе, сижу сейчас напротив потерявшего ум человека и выслушиваю его сумасшедшие фантазии.

Есть ли после пятидесяти семи жизнь?..

– Но, – прервал мои размышления Борька – никакого секса. Помни – Тоня – моя жена. Ты у нас просто будешь жить. Отдельная комната, книги – какие хочешь, Интернет, телевизор. Но чтобы моя Тоня могла с тобой говорить, за тобой наблюдать. До тебя дотрагиваться. (Вот дура, всё-таки я её не понимаю!..) Дверь в твою отдельную комнату чтобы не запиралась. Секретов от моей Тони у тебя не должно быть никаких.

Вот ты всегда хотел писать книгу? Садись, у меня – пиши. Ты сколько получал на своей работе? Я буду платить тебе в пять раз больше. Зарплата, бесплатное жильё, питание! Ешь, что хочешь, заказывай. Хоть с нами – хоть отдельно. Наш бассейн – твой бассейн. Пройдёшь медкомиссию, помоешься и купайся, сколько хочешь!..

Борька опять вытер пот с лысины, с лица. Разговор давался ему непросто.

Он, Борька, долго свою жену отговаривал. Злился, ревновал. Но Тоня начала плакать круглые сутки и полнеть. Ходили советоваться к психоаналитику, он сказал, что может быть хуже. У миллионеров жёны обычно с очень легко ранимой, неустойчивой, психикой. Если сейчас для Тони не разрешить ситуацию положительно, то, возможно, она не забеременеет, а дальнейшее развитие психоза может привести к необратимым последствиям.

На карту было поставлено продолжение фамилии Мерзликиных.

– Ты – самое дорогое, что у меня есть. Вся моя жизнь, все мои богатства – всё это твоё. Я живу для тебя, – говорил своему сыну французский магнат Рамбаль Гоше.

У Борьки Мерзликина ещё не было сына. Ему ещё не для кого было жить, собирать и умножать свои миллионы. Но он хотел, чтобы у него это случилось. У него была любимая жена, он хотел иметь от неё сына, для которого ему стоило, ему нужно было бы жить, кому завещать свои, провонявшиеся разбодяженным бензином, миллионы.

И для этого всего-то, подумаешь, какой-то пустяк – уступить жене в её малом капризе. Купить ей за копейки этого жалкого корреспондентишку…

– Ну и сошёл Борька с ума – мне-то какая разница, – стал думать я после того, как он намекнул на вполне приличное вознаграждение за мою жизнь в присутствии его жены Тони.