Есть ли жизнь после отбора?

Основа платья была из гладкого холодного щелка, но поверх шел второй слой из полупрозрачного, едва заметного кружева. Кружева, расшитого кристалликами горного хрусталя и капельками ледяной стали. Лиф был вышит бриллиантами и колдовскими камнями. Платье балансировала на грани простоты и роскоши. Платье было идеальным.

Как и фата – она укутывала меня с головы до переднего края платья и дальше, за спиной, струилась по длинному шлейфу.

- Пора,- важно произнес Гамильтон и смахнул в рот последнее пирожное.

Ауэтари щелкнула его по носу хвостом и первой вышла в коридор. Но не успела я и пошевелиться, как ко мне подлетел Тина:

- Букет!

Охнув, я схватила неизменный атрибут невесты. Нежные альстромерии в окружении мелких синих цветков – что может быть прекраснее?

Шаг за шагом я приближалась к парадной лестнице. Лестнице, у подножия которой меня ждет Кристоф. А там, в холле, собрался весь цвет нашего дворянства.

Вот только Кристоф ждал не у подножия лестницы. Он взлетел наверх, чтобы сойти со мной вниз. Вместе, рука об руку.

И там, когда людская масса расступилась, нас встретило не богато украшенное ландо, а двое пегасов.

- Мы полетим в храм,- шепнул мой будущий супруг,- пегасам это нужно.

- Моему шлейфу тоже многое нужно,- вздохнула я.

Но все вышло идеально – Кристоф подсадил меня на пегаса, Тина красиво разложила складки, Ройер мягко взлетел.

Город был затоплен жителями. И…

- Они ведь ждали нас,- укоризненно произнесла я, указав на украшенные цветами улицы.

И тогда Ройер, понимавший меня с полу слова, опустился в самом начале центральной улицы и спустил крылья до самой земли. Он наглядно показал, что пегасы великолепны и в небе, и на земле.

Перед храмом Кристоф спешился первым. Он помог мне спустится, поправил шлейф и мы вместе повернулись к людям. Было шумно, было весело, в нас летели цветы и семена растений, что заставляло магические щита расцвечиваться мириадами искр.

Наконец, двери храма распахнулись и мы ступили под высокие своды.

Первая часть обряда проходит без жреца. Здесь, перед священным огнем, мы должны высказать все обиды.

- У меня нет обид,- выдохнула я.

И пламя окрасилось в белый – правда.

- У меня нет обид,- эхом откликнулся Кристоф.

И пламя осталось белым.

Потекли томительные минуты ожидания. Пламя вновь стало голубым – и мы вновь повторили, что у нас нет обид. Трижды мы доказывали огню, что между нами нет вражды и трижды пламя принимало наш ответ.

На другом конце огромного зала распахнулись высокие двустворчатые двери. Там нас ждала светская церемония. Истинное таинство уже произошло и едва мы выйдем в круг теплого, золотистого света, как все увидят брачный рисунок на наших лицах. Линии, правда, пропадут уже к следующему утру, но… Я очень хочу увидеть себя в зеркале.

- Кристоф и Вильгельмина, мужчина и женщина,- пророкотал главный жрец, едва мы вступили в светскую часть храма. – Вы разожгли белый огонь, а значит причин отказать вам в браке нет.

Я скосила взгляд на массивный кристалл, тот самый, в который я когда закачивала свою кровь. Надо же, получается, он переносной?

Кристалл, внутри которого билось белое пламя, странно блеснул, как будто подмигнул мне.

- Кристоф, ты готов принимать Вильгельминой той, что есть сейчас, той, что разожгла с тобой огонь?

- Да.

- Вильгельмина, ты готова принимать Кристофа тем, кем он есть сейчас, тем, с кем ты разожгла огонь?

- Да.

- Истинно свидетельствую перед богами и людьми, эта пара венчана, эта пара жената,- громко и четко произнес жрец.

А на лице Кристофа появились тонкие золотистые линии. Причудливый узор покрыл всю левую сторону. А значит мой рисунок на правой!

- Перед людьми и богами говорю, супруга моя вольна жить свою жить,- четко произнес Кристоф. – Супруга моя равна мне, но супруга моя остается баронессой до тех пор, пока не настанет время передать титул нашим детям.

Люди были ошеломлены. Они ждали, что я превращусь в тень, в оранжерейный цветок, что одиноко чахнет во дворце. А вот нет, ребятки. У меня столько планов на эту жизнь, что вы даже представить себе не можете этот объем!

«А что я не успею, с тем дети наши разберутся», мысленно подытожила я и улыбнулась, принимая поздравления.

Весь наш свадебный день мы принимали поздравления. И даже не свадебном пиру приходилось улыбаться и кивать, кивать и улыбаться. У меня заболели скулы, но Тина была наготове – капелька зелий, капелька магии и я вновь могу показывать людям зубы в знак своего расположения.

- Можешь меня поздравить,- проурчал Гамильтон, замерший у моего левого локтя.

- Ауэтари вновь ждет малышей?

- Нет,- фыркнул Гамильтон,- я отомстил.

- Кому?! – поразилась я.

- Дерреку,- довольно выдохнул мой компаньон. – Я не забыл тот пирожок.

И мой Генерал поведал мне дивную историю, пропитанную собачьим коварством. Вступив в сговор с Мири и Милтоном, Гамильтон устроил так, что вся еда вокруг Грозы Леса становилась вареной капустой. На вкус, на запах и по консистенции. Деррек извелся, но, в итоге, заклятье со стола сняла Делия.

- Я бы продлил месть на пару лет,- буркнул Гамильтон,- но с человеческой точки зрения это не справедливо.

- А с песьей?