Есть совпадение

Савви качает головой.

– Должно стать хреново, прежде чем все наладится. Только так выйдет весь яд. И он наконец-то выходит и…

– И мы должны были просто оставить их в покое.

Мой голос звучит жалко. Я не хочу злиться. Я всю жизнь избегала этого чувства, а теперь оно зудит у меня под кожей, раздувается в ребрах, я точно знаю, почему… но сейчас злиться – это все, что у меня есть. Если я не буду злиться, это перерастет во что-то гораздо худшее.

– И что потом? – спрашивает Савви, понижая голос и оттаскивая меня с главной тропы. Мы снова вызвали интерес у других – не как две сестры, а как девушка, кричащая что-то младшему вожатому. – Никогда больше не видеться?

Я должна была понизить голос, но почему-то эта информация не доходит до моего мозга.

– По крайней мере, у нас было бы еще две недели. И, возможно, шанс сделать что-то, не подливая масла в огонь, – говорю я. А потом про себя: «Возможно, шанс продолжать существовать в этом мире, не зная, что я была не более чем фикцией. Вторым местом».

Это несправедливо, и я знаю это. Не по отношению к родителям, которые ни разу не заставили меня почувствовать себя чем-то меньшим, чем центром их вселенной, даже со всеми моими братьями. И не по отношению к Савви, которая ни о чем таком не просила.

Но от этого боль не проходит, и сейчас мне нужно уйти вместе с ней. Дать ей место, чтобы выйти. Место, где можно кричать.

– Это так похоже на тебя, не так ли, Эбби? Избегать проблемы, – она говорит это не обвинительным тоном. Это хуже – она подбадривает меня. В ее глазах тот же мотивирующий блеск, что и в ее историях в инстаграме, перед тем как она делится своей мантрой недели в одной из авторских рубрик. Я бы хотела избавиться от всего этого, но в реальной жизни не бывает принудительного выхода из игры.

– Ты несчастна из-за репетиторств, но ты не скажешь об этом родителям. Ты хочешь стать фотографом, но ты слишком напугана, чтобы дать своим работам шанс на успех. Ты неравнодушна к Лео, но…

– Может, заткнешься? – выпалила я. Смущение ослепляет, раскаляет добела, проникает в каждую пору моей кожи. – Ты понимаешь, что только что произошло? Все хотели тебя. Все хотели. И вместо того, чтобы получить ребенка, который следовал правилам, получал хорошие оценки и делал все то дерьмо, которое мои родители хотели видеть в дочери, они получили меня. Бездумную, глупую, бездарную меня.

На этот раз я замечаю, что люди останавливаются вокруг нас. Иззи, Кэм и Джемми – главные среди них, они стоят между нами и кафетерием с противоречивыми взглядами людей, которые хотят помочь, но не знают как.

Я наклоняю голову, мое лицо настолько горячее, что я практически чувствую, как оно обжигает землю, на которую смотрю.

– Эбби, – говорит Савви тихим ободряющим голосом. – Я не хочу тратить кучу времени, рассказывая тебе, насколько все это неправда.

– Так не надо. Последнее, что мне нужно, – одна из твоих ободряющих инстаграмных речей.

Она хмурится, но не отступает. Вместо этого она расправляет плечи, ее решимость становится еще тверже.

– Дело не в инстаграме. Если бы ты была восприимчива хотя бы к какому-нибудь небольшому совету…

– Потому что твои советы творят чудеса со мной.

– И что это значит?

Это значит, что я уже слушала ее. Я набралась смелости рассказать Лео о своих чувствах, и прежде чем успела вымолвить хоть слово, он разбил их в мелкую пыль. Я преодолела страх и попыталась показать родителям фотографии, но им было абсолютно плевать. Каждый «совет», который давала мне Савви, привел меня на путь, где мне стало еще хуже, чем раньше.

– Ты ведешь себя так, будто все знаешь, будто у тебя есть ответы, как все исправить, но ты такая же испорченная, как и все мы, Савви. – Ее глаза расширяются от удара, который я еще даже не нанесла, но это не останавливает меня от броска. – Я видела те старые фотографии. Раньше ты была веселой и тусовалась со своими друзьями, но этот дурацкий инстаграм – это вся твоя личность сейчас. Ты просто фрик с красивыми волосами, помешанный на порядке.

Она резко моргает, в ее глазах мелькает обида, и я сделала это – сломала непробиваемую стену, которой является Саванна Талли. Все эти годы я сдерживалась, не позволяя себе злиться, а теперь вышла так далеко за грань, что не знаю, как вернуться назад.

– Это нечестно, – говорит Савви так тихо, что я почти ее не слышу. Конечно, нечестно. Все это – сплошная несправедливость. Но я не могу долго сдерживать слезы, чтобы ответить. Я направляюсь в сторону ближайшей тропы, дожидаюсь, пока не окажусь вне зоны ее видимости, и начинаю рыдать.

Глава двадцать шестая