Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Морская фракция во главе с моим добрым приятелем Питом Конрадом хотела F-4. Эта скоростная машина могла развивать скорость в два Маха. В то же время F-4 был большой сложной машиной, требующей серьезного межполетного обслуживания, и пожирал много топлива. Я был ведущим испытателем по T-38 при появлении его в Школе пилотов для аэрокосмических исследований и знал, что T-38 значительно проще и дешевле в обслуживании. У него имелись свои недостатки, среди которых самыми заметными были меньшая дальность полета и проблемы с обледенением. Однако мне было известно техническое средство борьбы с обледенением, а когда кто-то расписал почасовую стоимость эксплуатации, места спорам уже не осталось: T-38 выбил F-4 из конкурса.

Советские космонавты выполнили следующие полеты после Гагарина. Герман Титов провел 24 часа на орбите 6–7 августа 1961 года, передавая поздравления по телевидению различным коммунистическим и социалистическим работникам. (Он плохо себя чувствовал, но об этом много лет умалчивали.) Далее последовал годичный перерыв, который никто из нас не мог понять. Алексей Леонов и большинство космонавтов продолжали учиться. Генерал Каманин знал, что в каждый конкретный момент ему не потребуется больше трех-четырех космонавтов на непосредственной подготовке к полету, и хотел выучить молодых и талантливых офицеров на управленцев. Поэтому он направил их в Военно-воздушную инженерную академию имени Н. Е. Жуковского в Москве, очень престижный военный университет, где обычно учились пять лет. У Алексея занятия в Академии Жуковского начались 1 сентября 1961 года. Он тогда почти не летал, и ни он, ни другие космонавты не занимались разработками и другой инженерной работой, которую мы выполняли в интересах программ «Джемини» и «Аполлон».

Однако когда Советы вернулись к делу пилотируемого космоса, на это стоило посмотреть. 11 августа 1962 года Андриян Николаев полетел на «Востоке-3». Днем позже Павел Попович стартовал на «Востоке-4». Советская пресса раздула новость до вселенских масштабов, но такой «залповый» пуск по правде впечатлял. Мы не могли отправить в космос два «Меркурия» на «Атласах» один за другим.

Западные наблюдатели поспешили заключить, что Советы провели сближение в космосе между двумя кораблями, ну или по крайней мере доказали, что это станет их следующим шагом. Конечно, это было крайне далеко от истины: «Восток» не умел маневрировать. Но мы-то об этом не знали еще много лет! Так или иначе, СССР продемонстрировал очередной набор триумфов. Самый продолжительный американский пилотируемый полет, выполненный Уолли Ширрой, длился около девяти часов. Двое русских превзошли его в несколько раз[26].

В серии «Меркуриев» оставался только один полет – марафон Гордо Купера на 18 витков, то есть на 34 часа. На нашу группу не возлагали обязанностей по его обеспечению – мы прилетели на Мыс на запуск и этим ограничились. Гордо летел, Ал дублировал. Уолли был главным оператором связи на Мысе, а Гас, Скотт и Джон распределились по всему миру, отправившись на разные станции слежения и корабли.

Дик отвечал теперь за работу астронавтов; именно он выбрал Гордо для этого полета вопреки возражениям Уолта Уильямса, который хотел, чтобы летел Шепард. «Или он полетит сейчас, или мы отправляем его обратно в ВВС», – сказал Дик Уолту. Никто в руководстве NASA не хотел отчисления астронавта и перевода в тот вид Вооруженных сил, откуда тот пришел, и Гордо получил назначение на полет.

Еще до этого, в конце весны 1963 года, над нашими головами развернулась еще одна битва астронавтов. Предметом ее был возможный трехсуточный полет «Меркурия», обозначенный MA-10. Астронавты «Меркурия», в особенности Шепард, проталкивали его как ответ Николаеву и Поповичу. Корабли и прочее «железо» имелись в избытке. Администратор NASA Джим Вебб, глава Управления пилотируемых полетов Брайнерд Холмс и другие менеджеры NASA не хотели проводить MA-10. Он грозил поглотить миллионы бюджетных долларов, которые уже размазали тонким слоем, пытаясь справиться с ростом стоимости «Джемини». С «Меркурием» нужно было заканчивать.

Астронавты «Меркурия», однако, лично довели этот вопрос до президента Джона Кеннеди. Тот был достаточно умен, чтобы остаться в стороне. Он просто сказал, что астронавтам нужно получить согласие Вебба, а его ожидать не стоило. Ко всему прочему, Вебб пришел в ярость: как посмели астронавты – и особенно Шепард – через его голову обратиться к президенту. С этой минуты Вебб при каждой возможности стремился показать нам, что начальник тут – он.

Та группа советских космонавтов, частью которой был Алексей Леонов, тоже стала ощущать себя в это время менее важной. Генерал Каманин, решавший вопросы пилотируемого космоса со стороны советских ВВС, и полковник Евгений Карпов, летный врач, в то время возглавлявший Центр подготовки космонавтов, понимали, что даже если Титов и испытал в полет какую-то форму болезни движения, тем не менее космонавт не должен быть суперменом по части физического здоровья, чтобы полететь в космос.