Есть стыковка! История первого рукопожатия СССР и США в космосе

Уже после полета я сам все посчитал, используя такое же количество прогнозируемых включений двигателей ориентации и получил число в 3600 раз меньше, чем инженер Ярдли. Как оказалось, переводя время из минут в часы, безымянный инженер не разделил, а умножил на 60. Упс! (Еще много лет я не мог не дразнить Ярдли по этому поводу.) К несчастью, реальное число означало, что у нас ровно одна попытка достичь ATDA.

На выход Джина Сернана возлагались большие надежды: облаченный в усиленный скафандр, он должен был зафиксироваться в установке перемещения AMU и сделать облет корабля, оставаясь соединенным с «Джемини» и мною лишь одним 38-метровым фалом. О риске мне напомнил Дик Слейтон, который отозвал меня в сторону утром первой попытки старта, когда мы с Джином одевались в отдельных помещениях трейлера на 16-й площадке.

Дик сказал технику по скафандрам, что ему нужно переговорить со мной наедине, и прикрыл за ним дверь. «Слушай, – сказал он. – Руководство NASA решило так. Если Сернан погибнет там, наверху, мы не можем позволить мертвому телу астронавта кружить в космосе. Ты должен будешь привезти его обратно».

Я таращился на него несколько секунд, переваривая услышанное. Потом сказал: «Ради Христа, Дик, они там хорошо подумали? Мне же придется оставить люк частично открытым, поскольку точка крепления фала находится внутри корабля, вблизи ручки управления ориентацией». Меня действительно разозлило сообщение Дика, и я стал объяснять, что, если я повезу на Землю мертвого астронавта, космический корабль придется оставить разгерметизированным на время выдачи тормозного импульса и спуска, а на мне будет только относительно тонкий однослойный скафандр, чья задача – сохранить герметичность. Кроме того, без Джина мне придется тянуться до правой части приборной доски, чтобы перепрограммировать компьютер, а потом вручную запускать тормозные двигатели, одновременно управляя ориентацией корабля… и все эти сложные операции – в наддутом скафандре!

«А как насчет динамики корабля на этапе торможения с массой этого тела и с AMU на хвосте, которые будут елозить туда и сюда?» У «Джемини» и так-то не было большого запаса стабильности во время спуска.

Я напомнил Дику о плазме температурой 1700 градусов на теплозащитном экране, которая будет затекать в корабль через открытый люк и, скорее всего, прожжет мой однослойный скафандр. И даже если я смогу пережить вход в атмосферу, сможет ли парашют штатным образом раскрыться с учетом сцепленной массы и троса, болтающегося над кораблем? Ах да, и если я сумею приводниться, то мой люк откроется, и я окажусь в той же ситуации, что и Гас Гриссом в его миссии на «Меркурии», когда капсула затонула в Атлантическом океане!

Пока я выкладывал свои соображения, Дик ограничивался только кивками. Когда я закончил, он спросил: «Что я должен сказать начальству?»

«Скажи им, что после того, как ракета оторвалась от стола, командир – я. И принимать решения буду самостоятельно».

«О’кей». На этом я закончил надевать скафандр и защелкнул гермошлем.

Когда мы с Джином в конце концов воссоединились в корабле, он спросил: «Что вы так долго обсуждали с Диком?»

Я мог ответить лишь одно: «Он пожелал нам доброго полета».

Мы наконец успешно стартовали 3 июня в 08:39 местного времени и очутились на орбите высотой от 159 до 267 км примерно в 1085 километрах позади ATDA. Поскольку мы лишились нашей «Аджены» и должны были работать по запасной программе, наш полет теперь назывался «Джемини 9A»[58]. Времени смотреть по сторонам не было, потому что требовалось выполнить маневр подъема уже через 43 минуты после выхода на орбиту. Он прошел отлично, и наша нижняя точка поднялась на 69 км.

Мы провели второй маневр на 116-й минуте полета, на втором витке, и он служил одновременно трем целям: вновь изменил форму орбиты, скорректировал положение орбитальной плоскости и изменил угловую скорость, с которой мы сближались с ATDA. Ровно через полчаса после второго маневра мы сделали третий, в нашем втором апогее, и он перевел нас на круговую орбиту на 22 км ниже и в 200 км позади цели. Из этого положения орбитальная механика позволяла нам догнать цель к началу третьего витка[59]. К этому моменту мы также имели радиолокационный захват цели, но стрелки углов рысканья и тангажа на нашем индикаторе колебались, из чего мы сделали вывод, что ATDA изменяет свою ориентацию. Приблизившись еще, мы увидели мигающий огонь мишени и обрадовались: обтекатель все-таки отделился. (Лампа была смонтирована под ним.) Однако огонек то ослабевал, то вновь появлялся, и мы забеспокоились.