Есть только дорога…

"Со второго пути три тысячи сто пятьдесят третий на Бердяуш отправляем!", – раздалось над станцией. Леший приготовился. Сел "по-турецки", опёршись о стенку вагона.

Гудок. Рывок с грохотом! Состав тронулся и покатился мимо жёлто-коричневого здания станции, мимо старинной водонапорной башни и дальше. Когда протряслись на последних стрелках, и грохот сменился монотонным стуком колёс, Леший слегка подсветил телефоном рюкзак, достав из него термос.

"Да, в этих краях я ещё не бывал вообще. Что там по порядку: Сказ, Арасланово, Табуска, Нязепетровск, Ураим, Ункурда, Ургала, Злоказово, Движенец, Куса, Чеславка, Жукатау, Бердяуш, – вспоминал, задрёмывая, Леший заученные наизусть названия маленьких глухих полустанков, разъездов и городов, – это сколько ж мне ехать предстоит?"

Станции Сказ и Арасланово поезд проехал, не останавливаясь вообще. Лишь мелькнули огоньки посёлков, прожекторы станций, покачался вагон на стрелках разъездов, а поезд снова нырял в объятия сырого холодного ветра.

Леший дремал, подложив под спину рюкзак. Временами вздрагивал и просыпался, спасаясь от холода чаем из термоса и кусками батона.

Меж тем звёздное небо заволокло облаками, луна с небосвода пропала, и начались предутренние сумерки. Поезд мчал по берегу Уфы, подъезжая к Нязепетровску. Прогремел мост через Уфу.

"Здесь надо тихариться, – думал Леший, – стоянка тут должна быть долгой"

Поезд проходил стрелку за стрелкой "малым ходом", толкнулся и остановился. Леший сидел очень тихо, боясь чихнуть или шевельнуться. Мимо вагона прошагали два железнодорожника, но опять какая-то невидимая сила отвернула их глаза от Лешего. Они были слишком заняты возвышенной беседой меж собой:

– Даже если это барахло продержит, нахуй, блядь, нихуя, блядь…

После прохода железнодорожников Леший высунулся сбоку вагона и осмотрелся. Людей вокруг не было. Зелёный "Крейсер" по-прежнему был во главе состава. Низких мостов и нависающих проводов над путями видно не было.

Через путь от Лешего, к пассажирской платформе подъехал двухвагонный "пассажирский"

"О! Вот и девятьсот пятьдесят первый подъехал! – подумал Леший, – сейчас тут аншлаг будет"

Тут дали гудок, и поезд тронулся, а Леший не успел посмотреть на пассажиров маленького поезда.

"Никаких объявлений в матюгальнике не было, интересно", – думал Леший, когда волна трогания дошла до его вагона.

Вагон качало на стрелках, но потом кончились и они. Поезд переехал ещё один мост, несколько домиков с огородами, и вокруг снова поднялся лес. Здесь это был сосняк, так похожий на растущие в Оленьих.

"Интересно чем отличаются сосняки? Вроде лес один и тот же, на Северке и в Оленьих. Может, влияет горная порода. Достану-ка книжку почитать, – думал Леший, – всё же езда на грузовых сильно отличается от автостопа. Здесь по крайней мере не надо разговаривать с водителем. Сидишь себе и сидишь. На моё счастье, нет дождя или снега".

Временами Лешему надоедало сидеть снизу, и он поднимался по брёвнам наверх, озирая окрестности. Теперь приходилось делать это осторожней, чтоб машинисты из зеркал и задней кабины не заметили ещё одного пассажира на поезде.

"Три У", станции Ураим, Ункурда и Ургала, поезд проехал вообще не останавливаясь, лишь качался на стрелках, станций, проходимых малым ходом, мелькали будки стрелочников, возле которых Леший прятался за железный угол вагона. Звенели сигналы переездов, мимо мелькали леса и горы, неизвестные реки, деревни со своей деревенской пасторальной жизнью. Леший наполнился размышлениями чуть менее насущными, чем обычно.

"Наблюдать со стороны всегда интересно. Но как они на самом деле живут? Не сходят ли с ума от скуки, не воют ли волком от безысходности? Или, напротив, довольны своей автономностью и маленьким счастьем подвести часы в маленьком своём домишке по гудку тепловоза? Может, напрасно пропускаю я их жизни через горнило собственного сознания?"

В Злоказово поезд остановился ещё минут на десять. Теперь пропускали "девятьсот пятьдесят второй" уже в сторону Нязепетровска. Леший сидел, как мышь в углу вагона, но никто даже не взглянул в его сторону.

Следующая остановка была лишь в Кусе, и то ненадолго. Пропустили встречно идущий локомотив. Леший, выключив телефон, не ориентировался во времени, тем более что день стоял пасмурный. Но по ощущениям была уже вторая половина дня. По одному из путей промчал одинокий локомотив "Чмуха", дали гудок, поезд дёрнулся и поехал.

"Живописные тут места, – думалось Лешему, – вот мост через Ай. Так похоже на мой родной Михайловск! Хотя горы здесь повыше, да Ай-река течёт более мутная, чем Уфа у Михайловска"

Поезд набирал ход.

В вечерние сумерки уже Леший почувствовал приближение к крупной станции. Слева приближалась ещё одна железная дорога, уже электрифицированная, по ней тянулся длинный состав с контейнерами. Поезд Лешего же замедлялся, и, казалось, ехал, крадучись. Начались качания на стрелках.

Промелькнула табличка станции "Жукатау", несколько двухэтажек и снова вечерние сумерки.

Впереди Леший увидел огромную станцию с уже светящимися огнями.