Эстель в поисках счастья. Часть вторая

Эстель начала вести дневник изменений, происходящих с ее душой и телом. И еще она, наконец, начала вести блог. Она писала о Париже, интересных местах и симпатичных улочках, о музеях и временных выставках (знаете, сюда ведь кого только не привезут: и Пикассо, и Ван Гога, и Модильяни), об аутентичных кафешках, о тенденциях в моде и красоте и, конечно, о французских женщинах.

Она обновляла свой блог каждый день. Ей всегда было что сказать. Ведь она постоянно получала новые впечатления. Она не уставала наблюдать за окружающим миром. Жизнь вокруг была удивительной, насыщенной, волшебной. Она видела много улыбок, ела вкусную еду, заводила новые знакомства и писала рассказ о Лулу.

Каждое утро, сразу после занятий йогой в парке, она включала компьютер и делала новую запись в блоге. На это уходило не более десяти минут. Затем она писала пару новых абзацев рассказа. Один умный человек как-то сказал ей, что писать нужно каждый день в одно и то же время. Эстель решила, что утро лучше всего подходит для творчества. Она чувствовала вдохновение. Она прислушивалось к своему телу: оно переполнялось энергией. Она прислушивалась к своему сердцу: оно источало радость и любовь. Она прислушивалась к своей голове: там было абсолютно тихо. Как же славно, когда в голове царит тишина. Тишина в голове гарантирует блаженное утро, энергичный день романтический вечер, полный сюрпризов.

Да… чудеса в жизни Эстель случались регулярно. И она не уставала восхищаться всем, что с ней приключалось.

Эстель перечитывала свои сочинения, делала глубокий вдох и закрывала ноутбук.

Затем она наливала себе большую чашечку кофе и устраивалась в прекрасном кресле, располагающем к уютным сладостным мечтаниям.

Утренний кофе по-прежнему играл немаловажную роль в жизни Эстель. Она не могла исключить этот ритуал из своей жизни. И к счастью, в ее окружении не было пропагандистов здорового образа жизни (даже Адель, регулярно практикующая йогу, всегда оставалась француженкой и не отказывала себе в изысканной еде).

После кофейной церемонии Эстель присаживалась со свой любимый секретер и начинала накладывать макияж. В эти моменты она могла думать лишь о красоте. Внешний мир оставался за гранью ее восприятия. Эстель всегда подходила к вопросу причесок и выбора косметики как к искусству. К тому же, у нее было достаточно знаний, чтобы подобрать помаду неповторимого оттенка и духи с изумительными нотками…

Эстель могла любоваться своим отображением по нескольку часов в день. И не считала это занятием глупым или зазорным. Она любовалась собой и с каждой секундой все больше убеждалась в том, что непременно справится с новыми жизненными задачами. А их было немало.

К тому времени, когда Эстель успевала позаниматься йогой, выпить кофе, полистать журнал, сделать новую запись в блоге и сочинить пару абзацев нового рассказа, навести красоту и полюбоваться собственным отражением в зеркале, Доминик просыпался и начинал собираться на работу. Он собирался за час.

Иногда он ходил на пробежку. Иногда просто пил кофе. Иногда жарил яичницу с помидорами и ветчиной. Иногда делал тосты. По утрам он был полностью сконцентрирован на предстоящей экскурсии. Пару раз Эстель, пребывая в самом благостном расположении духа, попыталась заговорить с ним на душевные темы, но получила в свой адрес пару не самых приятных замечаний. Ей стало немного обидно. Доминик, как никто другой, умел вывести ее из душевного равновесия. Она заставлял ее плакать и смеяться одновременно. Он заставлял ее переживать эмоции, неведомые подавляющему большинству людей. Он заставлял ее прокручивать в голове сотни противоречащих друг другу мыслей. Она мгновенно забывала, чему ее учили Мадам Бокюз и Адель. Прошло столько лет. Но Доминик не менялся. Каждая экскурсия была для него стрессом. С одной стороны, это было романтично. Но с другой, немного дико. Словом, по утрам Эстель предпочитала не беспокоить Доминика.

Она знала, что после экскурсии он станет другим. И тогда она сможет поговорить обо всем на свете. Правда, если он будет снова озадачен предстоящей экскурсией, можно будет забыть о разговоре.

Эстель старалась принимать Доминика со всеми его сложностями. Ведь он имел полное право быть таким, каким он был: циничным, вспыльчивым, эмоциональным. В свою очередь Эстель имела право быть чувствительной, блаженной, непрестанно ищущей счастья. Мадам Бокюз имела право быть доброй, счастливой, безмятежной. Адель – веселой, вдохновленной и радостной. Да… Каждый имел право вести себя при любых обстоятельствах оставаться собой. И в этом заключалась главная прелесть человеческой сути.

В восемь Эстель выходила из дома и шла к станции RER.

Она доезжала до Латинского квартала за полчаса, устраивалась на лавочке в сквере Рене Вивиани. закрывала глаза и концентрировалась на своем дыхании (осознанное дыхание – очень классная вещь). Иногда она успевала съесть мороженое. Иногда – сделать запись в заветном блокноте.

В девять она была в редакции. Она приходила раньше всех, чтобы успеть попить кофе, глядя в окно.

В девять тридцать приходила Лулу.