Естественно, магия (СИ)

Кем бы ни был Люций, он последователен в развитии нескольких идей, которые надо будет учесть непосредственно в обучении. Сила всегда в движении — рефрен всей первой страницы. Сила изменяет мага, пока он формирует её. Она одаривает ещё большей силой. И сила во всём.

Ещё одна тема — извилистость, загаженность, сажа в дымоходе, испорченность. Телепатка говорила что-то об испорченности, но точно слова не вспоминаются. Не удивительно, что она хорошо знает Письмо.

— Да что за настырная бумажка! — реставратор на полставки аж промахнулся киянкой, сделав избыточную вмятину, когда текст снова вылез. — Между прочим, — добавил Виктор, наставив обвиняющий перст на листок, — я привык читать с печатной страницы. Так что надо будет тебя перевести в компьютер, а… затем на принтер. Упс… — он потрясённо уставился на самовар, теперь лишённый чужеродных образов. — Да это же защита от копирования!

Посидев некоторое время без движения, пытаясь предположить, как вообще могут работать логические цепи в заклинаниях, Виктор отложил киянки. Логика должна как-то цепляться за… за мозг? Прошивать там дорожки, чтобы мысль шла по определённому пути? Но эта логика определяет движение магии, а не мысли. Да и нейронные связи из головы в голову по-разному складываются для одних и тех же образов. Которые, кстати, пока ещё не поименованы как энергия.

Откуда вообще вытекает магия? Люций говорит, что мы, маги, её только формируем. Но если происходит формирование, должно быть и взаимодействие. Так же как слесарь бьёт киянкой, и на ладонях нарастают мозоли, бицепсы, трицепсы всякие-разные, да и киянка тоже меняется: боёк мнётся, ручка полируется. В таком случае, магия действительно могла бы загадить, а то и сломать мага. Или есть только воз-действие мага, адепта магии?

Ветер пролетает через лес, роняет ветвь? Если древний маг здесь говорит о магии, а ни о чём другом он в Пи… в Записке и не говорит, то имеет в виду именно взаимодействие. И вряд ли он врёт или ошибается. Пределы сил и знаний Лиры ясны, Спящая Красавица о своих ограничениях сообщила и высоко оценила знания Люция. А каковы пределы Древнего мага? И почему он сбежал, оставив только Записку, которая двести лет дожидалась достойного последователя? Куда он сбежал? Зачем оставлять Записку мифическому ученику? Или у старика немыслимой силы предвиденье, и вот в одиннадцатом году второго тысячелетия, на рубеже лета придёт единственный, который.., например, спасёт всё неблагодарное человечество, всех осчастливит, установит вечный мир, уничтожив злобу и нечестие благой силой бензопилы «Дружба». Даже без бензопилы звучит достаточно глупо.

На другом конце коридора хлопнула дверь, затопали сандалии, скрипнули две половицы, начисто игнорировавшие проход Виктора. Открылась дверь в реставраторскую. Белкин вырядился сегодня в яркую безрукавку с рисунками на пляжную тему и бежевые брючки на подтяжках.

— Ну-с, как успехи? — с порога поинтересовался антиквар.

— Ожидается завершение восстановления изделия. — Можно было бы ответить, мол, «работаю, не видите что ли?» Но зачем грубить?

— Это, мой юный друг, техническая сторона вопроса, — тонко улыбнулся начальник. — А я про суть спрашиваю. То есть, про деньги. Ну, письмо там, самоварчик второй сыскать бы… М-м? — Андрей Аронович наклонил голову и прищурился.

— А, письмо… — Виктор остановил готовое сорваться с языка проклятие: мысленный шаблон ошибся и снова выпялил перед мысленным взором первую страницу! — Я записал всё, что нужно. Дядька из Тольятти по телефону не отвечал.

— Весь день? — удивился Белкин.

— Вчера утром.

— А потом?

— Я не звонил. — Виктор не мог до конца понять, чем же ему не нравятся подобные расспросы. Очевидно, что скрытое обвинение крайне несправедливо: он — как бы — не проявил усердия, я вас умоляю, в свой выходной-таки день! Но, наверное, более всего раздражала эта манера выражаться. Стоило начальнику заговорить, и разумные аргументы защиты тонули, в бессознательном согласии с обвинением! Виктор совсем уже собрался высказаться, но Белкин, всегда тонко чувствовавший собеседника, ответил:

— Зря. Впрочем, не обязан был… вроде как бы. Давай-ка нумерочек, — и он протянул руку, усаживаясь у стола с телефоном.

Виктор достал бумажный квадратик из нагрудного кармана, положил на ладонь с толстыми короткими пальцами, отставил в сторону самовар и приготовился слушать. Андрей Аронович прищурился, разглядывая листок.

— Две пятьсот? Хм, хорошая цена! — удивился антиквар. — Но от совершенства далека.

— Да? А что есть совершенство? — с ехидцей полюбопытствовал Виктор.

— Ну, например: «Да приезжайте и забирайте даром! Впрочем, нет! Мы сейчас сами привезём!» — любезно ответил начальник, набирая номер.

Оставалось только криво усмехнуться и покачать головой.