Естественный обмен

— Жесть, — я даже остановилась... Не может же так быть!

— Ты чего? — она удивлённо на меня оглянулась, а я помотала головой:

— Ничего. Просто странное совпадение. Вот и всё.

— Ладно. Как хочешь.

И мы пошли дальше. Свернули в какой-то старый переулок, и попали в тихий двор. Там не было ни машин, ни людей, зато стояло много удобных скамеек.

— Ох! Старая я стала — всё болит, — я приземлилась на ближайшую лавочку, а Лика легла рядом, удобно устраивая голову у меня на коленях.

Я растерялась:

— Лик?

— Мне так хочется, — просто объяснила она.

Угу, ей хочется, а у меня тут же возникло желание приласкать её. Про надежду быть, наконец, вместе вообще молчу — она и так всю душу изъела.

— Что? Я теперь вместо подушки...? — ядовитые слова сорвались, и поздно кусать себя за язык и корить за резкость.

Она посмотрела на меня внимательно, чуть прищурившись из-за ярких солнечных лучей, и мягко сказала:

— Я скучаю по тебе, — моё сердце пропустило удар, — Как по другу.

Мне захотелось застрелиться.

— Тебе что? Так неприятно, когда... — договорить я не смогла и поэтому просто коснулась её щеки рукой, вкладывая в прикосновение всю накопившуюся нежность. Мягко продолжила движение, добралась до ушка, пощекотала кожу на шее, добившись мурашек, и судорожного вздоха от Лики. Положила руку ей на плечо, легонько сжав.

— Приятно... Просто. Это пройдёт. По-настоящему ты меня не любишь, — она закрыла глаза и продолжила рвать меня словами. Уж лучше б она молчала! Хотелось зажать ладонью ей рот, только бы остановить тот нескончаемый поток слов, ранящих меня!

— Я оказалась рядом, когда тебе было плохо. Ты очень хотела понять, что чувствуешь, как это — любить. А тут я. Утешала тебя, была рядом, понимаешь? И ты не придумала ничего лучше, чем влюбиться в меня...

Ты — умная, красивая, добрая, нежная. Зачем я тебе? Я постоянно вру. И себе и другим, быть может, тебе чуть поменьше, чем остальным. Не суть... Я маленький ребёнок с кучей несуществующих проблем. Живу в своём придуманном мирке, пишу бездарные стихи, ночами жду рассветов, а с утра пью литрами кофе... Я люблю зиму, а ты лето. Я слушаю тяжёлую выворачивающую сознание музыку, а ты любишь классику и старые детские песни, такие как «33 коровы» и «Зурбаган». У тебя много друзей, ты очень общительна, популярна, твой мобильный не звонит сейчас по той простой причине, что ты его выключила. Когда мы дружили — ты ещё помнишь это время? — то неделями не могли встретиться. Я знаю, что стоит мне ответить тебе и... Я навсегда тебя потеряю. Ты добьёшься своего и поймёшь, что я не та, кто тебе нужен. Потеряешь интерес, но будешь из жалости продолжать быть со мной! Это начисто уничтожит остатки дружбы, если таковая вообще когда-либо была между нами. Я вообще не понимаю, как мы умудрились столько протянуть вместе и не стать злейшими врагами? Саша, пойми, так нельзя. Это подмена любви, только какая-то извращённая детская игра в любовь.

— Нет! — а в голове лишь одна мысль: «Только не реветь. Только не реветь...».

— Что ты знаешь о любви? — Лика посмотрела на меня спокойными карими глазами, а я увидела, несколько капель у неё на щеках. Она плакала? Нет, это всё моя боль.

— Я тебя люблю! Мне достаточно знать это! — уже не держала себя, но всё-таки откинула голову назад, чтобы не залить слезами свою любимую.

— Не плачь, — она пытается не заплакать, улыбнулась и протянула руку, стирая эти глупые, солёные дорожки с моего лица: — Это пройдёт. Нужно время.

— Время не лечит, — сквозь стиснутые зубы, шептала небу, — Ни хрена не лечит.

— Знаю, — я уловила похожее на своё отчаянье в её голосе. Сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, приказывая не думать.... Переждала, когда буря немного улеглась, и посмотрела на Лику.

Я увидела — она не успела спрятать — что-то напоминающее любовь, нежность и боль в глубине карих глаз. Через мгновение снова равнодушная маска. Эх, вот бы и мне так научиться когда-нибудь — прятать чувства, так виртуозно врать себе. Но я умею только бегать и падать, раздирая асфальтом кожу на руках, на ногах, на лице...

— Саша, — Лика поднялась и села напротив меня. Убедилась, что я смотрю на неё и, что слышу каждое её слово. Потом мягко сказала:

— Если ты продолжишь, то я скоро сдамся. Я и так на грани. Просто знай, что я могу поверить. Могу убедить себя в чём угодно. Хочу этого! Хочу попробовать быть тебе не только подругой. Но, прошу тебя, умоляю, — голос у Лики сорвался, и ей пришлось ненадолго замолчать. Вскоре она взяла себя в руки и продолжила: — Спроси себя, правда ли это? Настоящее или страсть, самовнушение? Может быть, замена другой любви? — горько, но с надеждой, — Если «нет», то я рада быть тебе другом.

— А если «да»? — я попыталась приблизиться к ней и поцеловать, но она отстранилась.

— Подумай. Нет, не так... Почувствуй. Я серьёзно. Что мы можем знать о любви?

Лика поднялась и хотела уйти, но я вдруг разозлилась и, резко встав, преградила ей дорогу:

— Я столько раз уже думала! Я больше не хочу думать!! Хватит трепать и себе и мне нервы — просто поверь мне, наконец!