Естественный отбор

Ворона с девочкой бандиты заперли в большой железной клетке, где прежде находился центральный компьютер. Теперь почти все блоки были вытащены из ячеек, и полупустое пространство напоминало курятник с жердочками. Все, что имело хоть миллиграммы серебра на разъемах, давно вывезли мародеры. Безопасно распрямиться можно было только в проходе между стойками, шириной не более метра.

На куче тонких высокочастотных кабелей было теплее, чем на железном полу. Поэтому Ворон перенес Нику туда и накрыл большим лоскутом стеклоткани, от которой потом до крови расчесывается тело. Девочка в горячке тараторила по-немецки, просила хлеба и воды. Эти слова старик помнил и понимал еще по фронтовому штрафбату.

Если охранники-хохлы, когда еще были живы, приносили ей строго по часам банку с водой и буханку черствого хлеба утром и вечером, то Хряк с Бабахлой совсем про это забыли. Ворон видел, как ребенок угасает на глазах. Через день, думал он, Вероники не станет.

Сначала Ворон стучал кулаками в металлическую дверь. Бесполезно. Потом пытался в темноте разобраться в конструкции запора. Но на двери был не замок, а элементарный засов, закрепленный снаружи. Тогда старик из последних сил вырвал железную трубу, по которой были пущены когда-то провода, и сунул ее под дверь.

Медленно, миллиметр за миллиметром, он отгибал дверное полотно, изготовленное из тонкого трехмиллиметрового металла, пока не образовалась щель, достаточная для того, чтобы просунуть руку и отодвинуть засов. Затем он проник в темный аппаратный зал и присел в углу за приборными стойками.

Только через полчаса услышал он приближающиеся голоса Хряка и Бабахлы. Дед сидел, не шевелясь, даже не спугнул крысу, которая принялась слегка пощипывать его пальцы. Из далекого коридора на пол упала полоска жиденького света.

— Где вас только черти носят! — послышался голос Тото. — Сейчас звонил фазер, сегодня придет вертолет. Там будут косить наши сменщики под чеченов.

— А нас куда? — спросил Бабахла.

— Куда, куда… — передразнил Тото. — На кудыкину гору. — Потом, сделав небольшую паузу, добавил: — Полетишь с Хряком.

— А что, Коробова раскупорили? — спросил с надеждой в голосе Хряк.

— Свои бабки получите, как договаривались.

На несколько минут воцарилась тишина, было даже слышно, как Хряк чмокает толстыми губами.

Затем снова глухим эхом пошел прыгать от бетонных стен злой мат Тото — это Бабахла позволил себе поиграть трубкой спутникового телефона. После разноса оба прислужника торопливо ретировались по бесконечному коридору, но полоска света от дверной щели так и осталась лежать на полу.

Ворон быстро поднялся, проклиная свои старые скрипучие кости, и, как был босиком, крадучись направился к кубрику, который занимал Тото. Его он увидел склонившимся над телефоном. Тот безуспешно давил пальцами-сардельками на миниатюрные кнопки. Ворон неслышно задрал на себе рубаху, запустил пальцы в кожную пазуху в животе и извлек оттуда маленькую заточку-выручалочку. Не было времени для душераздирающих церемоний и высокопарных заклинаний, как предписывал когда-то перед убийством противника блатной этикет. Ворон попросту всадил заточку в цыплячий пушок на затылке Тото. Потом взял автомат и неслышно вышел в коридор, предварительно пригасив керосиновый фонарь и притворив за собой дверь.

Вернувшись в прежний уголок за аппаратной стойкой, старик опустился на ледяной от холода пол и опять замер. Заныли старые ревматические кости, горло перехватил хриплый кашель, который Хряк с Бабахлой услышали бы из самых дальних коридоров.

Но тут раздался собачий лай и выстрелы, затем такой вой, что Ворон принял его за волчий. Он с трудом поднялся с выстуженного пола и вышел в коридор.

Слишком поздно он заметил, что на пол снова упала неяркая полоска света. Затем грянул выстрел — Тото, как гость с того света, с заточкой в затылке, странно покачиваясь, стоял на ногах, держась за дверь, и силился снова поднять пистолет. Превозмогая боль от пулевого ранения, Ворон круто развернулся и нажал спусковой крючок автомата…

Тело Тото грузно рухнуло на пол.

Тяжело шаркая ногами, Ворон вернулся в компьютерный отсек, нашарил в темноте безмолвную Веронику и с трудом перенес ее в теплый кубрик Тото.

— Де-ед! Во-оро-он! Не стреляй… — это я, Скиф! — раздался голос из дальнего конца коридора.

— Мы тебя по вспышке засекли, — крикнул вслед Засечный.

Ворон тяжело припал к стене и как мог крикнул:

— Рожу освети фонарем, по голосу не поверю… Скиф направил фонарь в лицо Засечному.

— Свои… Этого ни с кем не спутаешь, — громко прохрипел Ворон и открыл дверь кубрика.

Оттуда он вышел к ним навстречу с девочкой на руках.

— Жизнь мне не задалася, зато смертушкой Господь сподобил.

— Ты что, Григорий Прохорыч, ты всех нас еще переживешь! — зачастил Засечный, перехватывая девочку из слабеющих рук старика.

— Не накликай лиха… Не загадывай судьбу, — сказал Ворон и тяжело осел на пол, зажимая худыми костлявыми пальцами рану на животе.

— Семен, рви медпакет! — крикнул Скиф. — Я с Никой сам управлюсь.