Эстетика Другого: эстетическое расположение и деятельность

Подведем некоторые итоги. По нашему убеждению, Ж.-Ф. Лиотар, говоря о возвышенном, на самом деле говорит о том амбивалентном чувстве, которое относится к области отвергающих художественно-эстетических расположений и сочетает в себе боль, страдание и удовольствие от интенсивности переживания с удовольствием от отрицательной, косвенной данности Бытия, которое явлено здесь как оспариваемая основа человеческого присутствия.

ПРИЛОЖЕНИЕ 6. Наложение эстетических эффектов (на материале литературного творчества)

Исходя из того, что именно в литературе наложение художественно-эстетических эффектов дано с максимально возможной отчетливостью и выразительностью, попытаемся пояснить сказанное о сочетании разных расположений на примере описания горного ландшафта.

Уже произнесение слова «горы» может привести — у того, кто был в горах и пережил там особенные чувства, — к возникновению их эмоционально окрашенного образа. Слово «горы» несет в себе нагромождение огромных каменных масс не только потому, что оно обозначает нагромождение каменистых выступов, но и потому, что в слове «г-о-о-р-р-р-ы» присутствуют сами горы: грохот летящих вниз камней, караваны облаков, цепляющихся за заснеженные вершины, и т.п. В результате даже тот, кто никогда не был в горах, при слове «г-о-р-р-р-ы-ы» фонетически соприкасается с чем-то «горным», то есть громадным, каменным, грозящим оползнями, обвалами и камнепадами и в то же время — с чем-то величественным, грандиозным. Если писателю удалось пробудить работу воображения и читатель (слушатель) «видит» внутренним взором горную цепь, скалистые уступы, изогнутые стволы сосен, цепляющиеся обнаженными корнями за каждую щель в изъеденном дождем скальном выступе, то подготовленная работой произведения душа читателя становится благодатной почвой для рождения в ней чувства возвышенного. При этом на чувство возвышенного накладывается (соединяется с ним) чувство прекрасного, возникновение которого стимулирует прекрасный (гармонически сложенный), поэтический язык.

Дубы нерослые подъемлют облак крон,

Таятся в толще скал теснины, ниши, гроты.

И дождь, и ветр, и зной следы глухой работы

На камни врезали. Источен горный склон,

Расцвечен лишаем и мохом обрамлен,

И стены высятся, как древние киоты;

Здесь чернь и киноварь, там — пятна позолоты

И лики стертые неведомых икон...[153]

Воспринимая поэтическое произведение, читатель может не осознавать, что он испытывает сложное чувство (сплав возвышенного и прекрасного), но он вполне способен уловить, что воспринимаемая им «красота» — какая-то особенная, «суровая» красота, а если он оперирует термином «возвышенное» (или «величественное»), то он, скорее всего, обратит внимание на то, что воспринятое им стихотворение прекрасно по форме. Это происходит потому, что в одном случае читатель акцентирует свое внимание на восприятии гармоничности и красоты стиха, а в другом — на том образе, который воссоздается средствами поэтического языка. Но и в том, и в другом случае на уровне переживания мы имеем эстетическую амальгаму возвышенного и прекрасного, а поскольку в русском языке нет особого слова для обозначения такого рода переживаний, то мы говорим или о возвышенном, или о прекрасном поэтическом произведении.

В приведенном выше стихотворном примере мы имеем дело с наложением эффектов возвышенного («картина») и прекрасного («речь»). Прекрасное речи в том и состоит, чтобы давать место в воображении читателя (слушателя) тем вещам и положениям, о которых идет речь в художественном произведении.

Язык литературного произведения с эстетической точки зрения может быть прекрасным или безобразным, высоким или низким (на этом последнем различии теоретики литературы эпохи классицизма строили свое учение о стиле), но словесная материя литературного текста не может быть преэстетически юной, ужасной, страшной, ветхой, затерянной, маленькой и т. д.

Когда «прекрасным» языком описываются ужасные, страшные, безобразные, пошлые (скучные, банальные) и т. п. вещи, красота языка может (в отдельных случаях) выступать как художественный способ интенсификации эстетического переживания, применяемый автором с тем, чтобы создать продуктивное напряжение между языком, композицией произведения (формой произведения) и его отвергающей конструкцией (содержанием, провоцирующим реакцию отшатывания-от), которая преодолевается его совершенной формой.