Эстетика энергоэволюционизма

Однако: если брать критерием прибыль, то королем масс-культа в живописи остается никак не Глазунов, а Пикассо. Э?

Если критерий — массовость, то вершина масс-культа в книгоиздании — Библия. Религия — опиум для народа?

Если отличие — потешать толпу, то цирковые клоуны есть люди низкого занятия, и при встрече с Юрием Никулиным эстет должен убрать руки за спину и отвернуться.

Ага. Масс-культ есть суррогат, субкультура, имитация культуры с прикладной целью, осетрина второй свежести для низколобых. И отличает ее низкое художественное качество.

А теперь пусть умные и образованные критики поднимут мне веки и укажут ложе для измерения качества.

Ясно: у каждого жанра свои художественные законы, и что хорошо в одном — плохо в другом. И надо или признать древнюю градацию на низкие и высокие жанры, или мерить каждый по его законам.

Тынянов измерил «Аэлиту» линейкой «серьезного» романа и объявил ее спекулятивной поделкой. Алексей Толстой за многое заслуживает тычков, но за «Аэлиту» — вряд ли…

Обычная и поразительно наивная ошибка критики — подмена анализа качества, что не всегда просто и всегда спорно, указанием на жанровые приметы, что всегда просто и бесспорно. Остросюжетность? Легкость? Авантюрность? Юмор? Не литература! Чтиво для масс.

Раскрут таза — и с водой выплеснутся не только дети, но и родоначальники.

«Робин Гуд». Наивные романтические вирши о «благородном разбойнике» — разумеется, кровавые схватки, страсти и приключения.

«Декамерон». Сборник скабрезных анекдотов, апеллирующих к половому инстинкту и нездоровому любопытству читателя.

Шекспир. Сцены из жизни королей и герцогов, снабженные ловко свинченной интригой, сплошные роковые чувства, заговоры, рубки на мечах и неизменная гора трупов в финале.

Д’Артаньян? Шерлок Холмс? Вали в кучу также Рабле, плутовской роман, детектив, фантастику, приключения, Беранже, Есенина, юмор.

Высоцкий. Поэта более всенародного Россия не знала. Поэзия возвращена к своей исконной форме: сам написал и сам исполнил под собственный нехитрый мелодический аккомпанемент. «Не поэт!» Примитивен, груб — пьянки, драки, маргиналы, страсти.

Жванецкий. Страна хваталась за животы и переписывала магнитофонные пленки. «Не писатель!» Юморист, облегченный жанр, однобоко комический подход к действительности.

Забыли, не хотят знать: писать просто и интересно — труднее, чем сложно и занудно. Не то беда, если книгу все читают, а то беда, ежели читают дрянь. В первом тире девятом валах издаваемого хлама успешно выживают Стругацкие, Лев Гумилев, Ильф и Петров. Наличие в книге всех примет масс-культа еще не определяет ее к нему принадлежность. Определяет — бездарность; пошлость.

Ведь ужасающий конвейер Барбары Картленд не отменяет Тристана и Изольду. Программируя «Лолиту» как бестселлер — Набоков однако не проституировал. Как всегда: все дело — в таланте.

Бестселлер — это еще не жанр.

Я уважаю чудовищный выбор моего народа. Мозги интеллигенции не относятся к числу самых дорогих товаров на рынке. Штукари лудят чтиво, и второсортность литературоподобных хитов сияет золотом гонораров и поет музыкой скандалов. Деньги как мерило успеха сменяются деньгами как мерилом таланта. Заемное мнение легко сделать покупным. И оно теснит и отбрасывает прочие критерии гения, как вылупленный из подброшенного яйца кукушонок выкидывает из гнезда настоящих птенцов.

Заработок, премия и вердикт тусовки — заменяют ум, вкус и образование. Знак качества оттискивается не на товар текста, а на очки, сквозь которые принято судить.

Культовые актеры в культовом фильме оказываются критерием блеска книги, и халтура возражает с экрана последним доводом королей: «Сделано в Голливуде!»

В «настоящей литературе» — наплыв клочковатых серых текстов, выдающих элементарную неумелость за знак «искусства». Пустое!

Эпигон-реалист Репин предложил новаторам-модернистам нарисовать лошадку. Так ведь не умеют они, дьяволы. Нарисуют ящик с дырочками: там, говорят, сидит такой барашек, как тебе нужен.

Поносить масс-культ — дело святое. Каждому сверчку по шестку мешалкой. А культ. для масс. вам Сидни Шелдон настрочит?

Театр и его вешалка

Любите ли вы театр, как я его люблю? Тогда пососите лимон, чтобы унять непроизвольные движения гортани.

Чем был театр и чем он стал — вот в чем вопрос. О времена, о зрительские нравы — карету мне и цикуту. Балет, буфет, бред, туалет, рецензия.

Основой античного театра была — пьеса. Трагедия потрясала, комедия издевалась. Стальной стержень сюжета и отточенная речь. Развлекая, поучал. Любовь, смерть, долг, рок, верность, героизм — вечные проблемы ставились на котурны. Просвещал, понимаешь, театр и воспитывал. Катарсис, опять же. Просто-таки зритель уходил из театра культурнее, чем пришел. Ум развить, нервы отполировать, эстетически над собой вырасти. Ну и оттянуться, поржать — как-никак культпоход в театр был праздником, между трагедией и комедией народ переводил дух и выпивал, закусывал: взбадривался.