Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Достаточно трезвым представляется, в частности, прогноз Д. Нэсбитта и П. Эбурдин относительно будущего национальных культур в эпоху глобализации. Будучи патриотами своей страны – США, считая английский язык универсальным средством общения и т. д., они, тем не менее, решительно выступают против «культурного империализма». «Универсальный образ жизни и культурный национализм» – вот их видение проблемы. Глобальные культурные влияния, заимствования и т. п. не должны переходить некоторой грани, считают упомянутые американские футурологи, за которой начинается вторжение в сферу базовых ценностей данной национальной культуры. Если же эта грань будет преодолена (например, агрессивным глобальным телевидением), то ответом может быть политический и культурный национализм, подобный всенародному отпору вражескому нашествию[845]. Не разумнее ли избегать таких крайностей? Чем теснее узы, связывающие человечество в одно целое, тем больше у каждой культуры прав на свое уникальное наследие и достояние[846].

Хорошую идейную базу для гуманистического, справедливого решения проблем национально-культурной идентификации заложил еще в середине XX века выдающийся датский физик Нильс Бор. Сформулировав свой знаменитый «принцип дополнительности», он искал свидетельств его действия и в области культуры. В статьях «Философия естествознания и культуры народов» (1938) и «Единство знаний» (1955) он пришел к следующим основоположениям, методологическим установкам. 1) Каждая культура является специфическим преломлением некоторого единого содержания – человеческой жизни; именно в этом преломлении состоит её общечеловеческая ценность. 2) Различные культуры дополнительны по отношению друг к другу (дополнительность понимается в особом, гуманитарно-культурном смысле). 3) Принципы дополнительности и релятивизма (теория относительности) побуждают нас отказаться от эгоизма и самодовольства приверженцев собственной культуры, диктуя признание радикально иных культур, а, значит, других наблюдателей, других точек зрения. Такая позиция ведет к терпимости и тактичности во взаимоотношениях культур. 4) Позиция полного изоляционизма и пуризма была бы неплодотворной, она не подтверждается опытом жизни, истории: полностью самобытная культура едва ли существует. «…Контакт между народами часто приводит к слиянию культур при сохранении ценных элементов нициональных традиций (курсив мой. – В. К.)»; наука постепенно выявляет также «общие для всех культур черты развития»[847]. 5) Взаимодействие и слияние культур – процесс органический. Люди могут способствовать развертыванию данного процесса, активно устраняя предрассудки и предубеждения в отношении иных культур. Общая задача преодоления предрассудков сближает гуманитарные и естественные науки.

Как современно звучат эти боровские постулаты!

Среди тех, кто сегодня развивает гибкий, диалектический подход к феномену национально-культурной идентичности, можно назвать Жана-Люка Нанси. Философу предложили написать «Похвальное слово смешению». Эпоха глобализации ведь обязывает мыслить с опорой на эту категорию. Нанси написал нечто близкое, но иное: «Похвальное слово схватке». Согласно взгляду французского мыслителя, «смешанного» как такового в обществе, культуре фактически нет (как нет и чистой самости, чистой идентичности). А есть всегда «схватка» различных начал (отец – мать – я; различные протокультуры, инокультуры и их слияние в напряженном взаимодействии и т. п.). Понятия идентичности, схватки у Нанси десубстантивируются, приобретают процессуально-действенный, «текучий» характер. «…Жест культуры сам по себе является жестом схватки, – пишет философ, – он означает столкновение, конфронтацию, преобразование, искажение, развитие, повторное сочетание, комбинацию, бриколаж»[848]. Исходя из методологии Ж.-Л. Нанси, мыслить глобализацию культуры как некое «смесительное упрощение» (термин К. Н. Леонтьева), конечно, неправомерно, некорректно.

Интересными, методологически продуктивными представляются мне и мысли В. М. Межуева, изложенные им в уже упоминавшемся коллективном труде «Теоретическая культурология». Глобальное и локальное, доказывает этот автор, не взаимоисключающие феномены и понятия. «Нельзя спрятаться от мирового рынка в скорлупу своей прежней – этнической или национальной – идентичности, – соглашается В. М. Межуев, – но в условиях глобальной экономики можно сохранить эту идентичность, придав ей характер локальности, способной воспроизводиться на глобальном уровне». (Поэтому-то глобализацию в культуре иногда называют еще «глокализацией»). Этот позицию В. М. Межуева я полностью разделяю. А также его уверенность в том, что «никто не мешает русским, как и другим народам, и в мире глобальных технологий оставаться русскими по своему образу жизни и мышления, по характеру и содержанию своего культурного творчества»[849].

На этой ноте сдержанного оптимизма я и хочу завершить свое исследование.

2005