Эстетика эпохи «надлома империй». Самоидентификация versus манипулирование сознанием

Ницше Фридрих (1844–1900) – выдающийся немецкий философ, филолог-классик, культуролог и эстетик. С середины XIX века начинает набирать силу тенденция, когда весомейший вклад в развитие эстетического знания вносят не «чистые» (специализированные по профилю) эстетики, а мыслители-универсалы – философы, антропологи, искусствоведы и т. п. в одном лице. Ницше – один из представителей именно такой тенденции. Его эстетика не составляет резко обособленной части его учения, она дана нам в органическом сплаве с его философскими, социокультурными и иными воззрениями. Ницшевская эстетика строилась прежде всего за счёт последовательной проекции основных философских интенций мыслителя на область художественного творчества, эстетического сознания и бытия. Наряду с этим, источником многих важных для эстетики суждений Ницше являются его непосредственные наблюдения как филолога, музыковеда, художественного критика, прозаика и поэта над современной ему и исторической художественной жизнью. В результате всё философское учение Ницше оказалось эстетизированным, пронизанным идейными импульсами эстетического характера.

Едва ли не самым известным сочинением Ницше является «Рождение трагедии из духа музыки» (1872). Это философско-эстетический манифест молодого мыслителя, в нём намечены контуры всего его многогранного учения. Вступление Ницше на поприще философии прошло под знаком мифологемы Диониса – бога рвущихся наружу жизненных сил, дисгармонии, опьянения, экстаза, неукрощённой музыки. В оппозиции дионисизма – аполлонизма (от Аполлона, бога гармонии, светлых образов и иллюзий) он увидел ключ к познанию сути эллинского духа и прежде всего – античной трагедии. Изгнание дионисийского начала под воздействием рационализма, «сократизма» обернулось, согласно Ницше, измельчанием трагедии, а затем и её полным исчезновением. «Эстетический сократизм» господствует, считает философ, и в его время, в нём он видит причину кризиса и упадка (декаданса) европейской культуры конца XIX века.

Начать характеристику эстетических воззрений Ницше с «Рождения трагедии» вполне уместно, но ограничиться изложением лишь данного труда (как это часто делается) никак нельзя, ведь творческий путь мыслителя продолжался затем ещё 16 лет. От идей, высказанных в раннем своём сочинении, Ницше никогда впоследствии не отказывался, но со временем изложенные им «первоначала» так или иначе акцентировались и переакцентировались, модифицировались, расширялись. С этой точки зрения, существенный интерес представляет – в частности для эстетики – второй том книги «Человеческое, слишком человеческое», в который вошли два дополнения к тому первому – «Смешанные мнения и изречения» (1878–1879) и «Странник и его тень» (1879)[144]. Творческий путь Ницше разделяют на три периода: ранний (1871–1876), период философского самоопределения (1876–1882) и итоговый (начиная с «Так говорил Заратустра»; 1883–1888). «Человеческое…» – это первая книга зрелого периода. Она написана после злосчастных вагнеровских торжеств в Байрейте и под непосредственным впечатлением от разрыва Ницше с Вагнером. В своём бывшем кумире философ разглядел теперь запоздалого романтика и декадента, разделяющего с филистерской публикой её фальшивые идеалы и идущего у неё на поводу.

В свете этих прозрений Ницше начинает свою «переоценку всего ценного». Общее направление этой переоценки – отказ от всех идеалистических, метафизических конструкций, порождённых рационализмом, измерение всех достижений искусства и познания критерием соответствия жизни, человеческой практике. Именно в этот период совершается переход Ницше на позиции «философии жизни». Во втором томе «Человеческого…» содержатся яркие образцы охарактеризованного выше «пересмотра». Вопросы искусства и эстетики здесь особенно тесно связаны с проблемами философии культуры.

Прежде всего, переосмысливается само понимание «человеческого». Во всех своих ипостасях – антропологической, культурологической, эстетической – «человеческое» обнаруживает не только позитивные, но и негативные проявления; те и другие неразрывно связаны и зачастую переходят друг в друга. Обе полярности оказываются нужными для развития жизни, культуры, искусства. Таков смысл, вкладываемый Ницше в термин «человеческое, слишком человеческое». Очевидно, прав К. Ясперс, утверждая о наличии у Ницше специфической (не-сократической) диалектики. Образцы такой диалектики читатель в изобилии найдёт на страницах второго тома «Человеческого…».

В этом сочинении приобретает всё более чёткие очертания ницшевская философия культуры, адекватная его антропологической концепции. Главная цель устремлений Ницше – высокая культура; он озабочен перспективой снижения её уровня, тем более – подмены подлинной культуры суррогатами. Недаром Г. Брандес определил всё учение немецкого мыслителя как «аристократический радикализм» (и сам философ с энтузиазмом одобрил такое определение).