Читаем Эстетика однополой любви в древней Греции полностью

«Чище девы невинной слыть ты хочешь

И застенчивым жаждешь ты казаться,

Хоть ты, Масилиан, того развратней,

Кто, размеры Тибулла повторяя,

На дому декламирует у Стеллы»

(№ 2413). (Марциал IV 6 [Марциал 1994, с.104])


«Мевий, уж только во сне ты способен к любовным утехам

И начинаешь теперь в ноги мочиться себе.

Дряблый твой член возбуждать перестали усталые пальцы,

И не поднять никогда вялой головки ему.

Тщетно зачем нападать на мальчишек и девочек снизу?

[ Quid miseros frustra cunnos culosque lacessis?]

Ввысь устремись: только там член-старичок оживет.

[ Summa petas: illic mentula vivit anus.]

(№ 2414). (Марциал XI 46 [Марциал 1994, с.297])


«Мальчику если невмочь и тебе невтерпеж тоже, Невол,

Я не гадатель, но тут знаю, что сделаешь ты»

(№ 2415). (Марциал III 71 [Марциал 1994, с.94])


«Гнусен [ Pedicatur] Эрот, омерзителен [ fellat] Лин. Что, Ол, тебе в этом,

Ежели кожи своей оба они не щадят?»

(№ 2416). (Марциал VII 10, ст.1-2 [Марциал 1994, с.177])


«Любишь пронзенным ты быть, но, пронзенный [ percisus], Папил, ты ноешь.

Что же, коль это сбылось, Папил, тебе горевать?

Зуда тебе непристойного жаль? Иль, скорее, ты плачешь

Горько о том, что хотел, Папил, пронзенным ты быть?»

(№ 2417). (Марциал IV 48 [Марциал 1994, с.114])


«Если ты муж, Полихарм, то потом облегчаешь желудок.

Если жена [ pedicaris], что тогда делаешь ты, Полихарм?»

(№ 2418). (Марциал IX 69 [Марциал 1994, с.244])


«Полпоцелуя всего подарил ты мне, Постум. Похвально:

Можешь отсюда еще ты половину отнять.

Хочешь ли больший мне дать и совсем несказанный подарок?

Всю половину себе, Постум, оставь целиком»

(№ 2419). (Марциал II 10 [Марциал 1994, с.59])


«Как объяснить, что твои поцелуи миррою пахнут,

Что никогда у тебя запаха нет своего?

Странно мне, Постум: всегда издаешь ты запах хороший.

Постум, хорошего нет пахнуть всегда хорошо»

(№ 2420). (Марциал II 12 [Марциал 1994, с.60])


«Постум, целуешь одних, а другим подаешь только руку.

Ты говоришь: «Выбирай». Руку твою предпочту»

(№ 2421). (Марциал II 21 [Марциал 1994, с.62])


«В чем провинился я, Феб и девять сестер, перед вами?

Что ж это? Мстит своему резвая Муза певцу?

Постум недавно меня целовал, поджав себе губы,

Ну а теперь целовать начал меня он взасос?»

(№ 2422). (Марциал II 22 [Марциал 1994, с.62])


«Не скажу ни за что, напрасны просьбы,

Кто такой этот Постум в нашей книжке.

Не скажу ни за что, к чему мне, право,

Наносить оскорбленье поцелуям,

Что так ловко отмстить за это могут»

(№ 2423). (Марциал II 23 [Марциал 1994, с.62])


«С темени все целиком отдаст тебе, Феб, по обету

Волосы юный Энколп – центуриона любовь,

Только заслужит Пудент начальство над пилом желанным.

О, поскорее срезай длинные локоны, Феб.

Нежные щеки пока пушком не покрылися темным,

Шее молочной пока пышные кудри идут;

Чтоб и хозяин и раб наслаждались твоими дарами

Долго, скорей остриги, но не давай возмужать»

(№ 2424). (Марциал I 31 [Марциал 1994, с.33])


«Иль не всесильна любовь? Остригся Энколп, хоть и против

Был господин, но не мог все же ему запретить.

Плача, позволил Пудент: о дерзостном так Фаэтоне

Плакал отец, но ему все-таки вожжи он дал;

Так был похищен и Гил; так и, матери скорбной на горе,

С радостью кудри свои узнанный отдал Ахилл.

Но не спеши, волосам не верь, умоляю, коротким

И подожди вырастать ты на щеках, борода!»

(№ 2425). (Марциал V 48 [Марциал 1994, с.139])


«Тощ насколько твой зад, желаешь знать ты?

Задом в зад ты, Сабелл, проникнуть можешь» [ Pedicare potes, Sabelle, culo].

(№ 2426). (Марциал III 98 [Марциал 1994, с.100])


«Более жалких людей, Матон, чем Сабелл-мужеложник,

Ты не видал, а ведь был раньше он всех веселей.

Кражи, побеги и мор на рабов, и пожары, и горе

Губят его, и теперь – бабником жалким он стал»

(№ 2427). (Марциал VI 33 [Марциал 1994, с.157])


«Языком ты развязным о распутстве

Прочитал мне, Сабелл, стихи такие,

Что ни Дидима девкам не знакомы,

Ни игривым листкам Элефантиды.

Новых способов много здесь любовных,

На какие идут развратник наглый

И пожившие люди втихомолку:

Как сплестись пятерым в одном объятьи,

[ Quo symplegmate quinque copulentur,]

Как единой сцепиться цепью многим,

Погасив предварительно светильник.

Только стоит ли это красноречья?»

(№ 2428). (Марциал XII 43 [Марциал 1994, с.323-324])


«Нет, не люблю я тебя, Сабидий; за что – сам не знаю.

Все, что могу я сказать: нет, не люблю я тебя»

(№ 2429). (Марциал I 32 [Марциал 1994, с.34])


«Поиздевайся над тем, кто тебя обзывает миньоном [ cinaedum],

И покажи ты ему кукиш за это, Секстилл.

Ни мужеложником [ pedico] ты не бывал, ни бабником не был,

Ни Ветустилла губой не привлекает тебя.

Ты – ни то, ни другое, ни третье. Но кто же тогда ты?

Мне невдомек, но еще две ведь возможности есть»

(№ 2430). (Марциал II 28 [Марциал 1994, с.63])


«Если «такой» и «с таким» запретишь ты Секстилиану,

Авл, говорить, то, увы, трех ему слов не связать.

«Что ж это с ним?» - говоришь. Я открою свои подозренья:

Думаю, Секстилиан любит «такого с таким».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Повседневная жизнь средневековой Москвы
Повседневная жизнь средневековой Москвы

Столица Святой Руси, город Дмитрия Донского и Андрея Рублева, митрополита Макария и Ивана Грозного, патриарха Никона и протопопа Аввакума, Симеона Полоцкого и Симона Ушакова; место пребывания князей и бояр, царей и архиереев, богатых купцов и умелых ремесленников, святых и подвижников, ночных татей и «непотребных женок»... Средневековая Москва, опоясанная четырьмя рядами стен, сверкала золотом глав кремлевских соборов и крестами сорока сороков церквей, гордилась великолепием узорчатых палат — и поглощалась огненной стихией, тонула в потоках грязи, была охвачена ужасом «морового поветрия». Истинное благочестие горожан сочеталось с грубостью, молитва — с бранью, добрые дела — с по­вседневным рукоприкладством.Из книги кандидата исторических наук Сергея Шокарева земляки древних москвичей смогут узнать, как выглядели знакомые с детства мес­та — Красная площадь, Никольская, Ильинка, Варварка, Покровка, как жили, работали, любили их далекие предки, а жители других регионов Рос­сии найдут в ней ответ на вопрос о корнях деловитого, предприимчивого, жизнестойкого московского характера.

Сергей Юрьевич Шокарев

Культурология / История / Образование и наука