Эстетика самоубийства

Сказанное в полной мере относится и к так называемой объективной оценке эстетики способа самоубийства, то есть оценки извне — к тому, что с такой страстностью делал Булацель. Речь идет не о том, что такая оценка не нужна, речь идет о необходимости учитывать релятивность категорий эстетики, о которой мы уже говорили. И здесь, давая оценку, проводя анализ, исследователь выявляет эстетические принципы и идеалы, но уже свои, вольно или невольно сопоставляя, сталкивая их с принципами и идеалами самоубийцы. В конце концов, Булацель, негодуя по поводу нравов современных ему самоубийц и описывая отдельные способы самоубийства, которые он считает низменными или, наоборот, возвышенными, выразил свои эстетические идеалы, уровень своего эстетического воспитания и, в конечном счете, эстетические принципы своего времени и социальной сферы.

ГЛАВА 6 Эстетическая аура самоубийства

В переводе с латинского «аура» означает «сияние», «дуновение». Изначально термин «аура» с древнейших времен использовался в медицине. Им обозначались разнообразные патологически обусловленные переживания и ощущения страдающих эпилепсией больных, предшествующие эпилептическому припадку. Многие больные эпилепсией незадолго до припадка, буквально за несколько секунд до начала, испытывают весьма своеобразные ощущения как бы дуновения, холода или жара, различные иллюзорные и галлюцинаторные видения, чувства страха, тревоги и т. п. Использовался этот термин и в теософии как синоним сияния, нимба, окружающего лики или всю фигуру святых, ангелов и самого Бога. В подобном же смысле используют этот термин и современные шарлатаны и жулики, не имеющие ничего общего ни с медициной, ни с религией, — всевозможные экстрасенсы, ясновидцы, белые и черные маги и т. д. По ауре, окружающей человека, они якобы могут судить о его характере или состоянии здоровья.

Значительно позднее того, как этот термин стал использоваться в медицине и теософии, с ним произошла обычная, часто встречающаяся метаморфоза — он был использован в совсем другой, далекой от вышеперечисленных областей науке. При этом само собой несколько изменилось и понятийное содержание термина. Сделал это современный литературный критик В. Беньямин, который ввел термин «аура» в эстетику, обозначив им сиюминутную неповторимость эстетического переживания и возникающую при этом некоторую дистанцию, отрешенность от самого объекта или явления, вызывающего эстетические переживания. Некоторые рассуждения В. Беньямина встретили возражения коллег, но сам термин закрепился в искусствоведении как выражение непосредственного, сиюминутного впечатления от произведения искусства и той гаммы эстетических переживаний, которые оно вызывает в данный конкретный момент.

Вводя понятие «эстетическая аура самоубийства», мы вкладываем в него смысл, близкий к тому, что имеют в виду искусствоведы. В самом деле, узнав о каком-либо конкретном совершившемся самоубийстве (при этом подразумевается определенная полнота информации о самом человеке, покончившем с собой, его жизни, обстоятельствах, толкнувших его на этот шаг, способе самоубийства, который он выбрал), мы практически сразу же готовы дать ему эстетическую оценку, которая как бы складывается сама собой, опережая анализ и строгую рациональную обработку информации. Мы восклицаем: «Ужасно!» или «Какая трагедия!», либо что-то в этом роде, тем самым давая обобщенную эстетическую оценку происшедшего.

Между прочим, вся идея написания книги «Эстетика самоубийства» родилась после того, как один из авторов, обсуждая детали самоубийства знакомого ему человека, чисто импульсивно воскликнул: «Некрасивая смерть!», а второй задал ему очень важный вопрос: «А почему? Как может быть смерть человека красивой или некрасивой и, вообще, применимы ли категории эстетики к данному феномену?» Результат того, что стало темой дальнейших обсуждений и споров, читатель держит перед собой.