Эстетика. Учебник для бакалавров

Художественное пространство как пространство произведения искусства выражает в искусстве то чувство пространства, которое пронизывает всю культуру и лежит в ее основе. Понятие художественного пространства начало складываться только в конце XIX — начале XX вв., хотя отдельные аспекты обозначаемой им проблематики обсуждались в философии искусства еще с античности. Художественное пространство является неотъемлемым свойством любого произведения искусства, включая музыку, литературу и др.

В отличие от композиции, представляющей собой значимое соотношение частей художественного произведения, такое пространство означает как связь всех элементов произведения в некое внутреннее, ни на что другое не похожее единство, так и придание этому единству особого, ни к чему иному не редуцируемого качества. Композиция оказывается, таким образом, только одним из аспектов внешнего, локализованного в самом произведении художественного пространства.

Представления о пространстве лежат в основе культуры, поэтому идея художественного пространства является фундаментальной для искусства любой культуры. Художественное пространство всегда чувствуется художником, но оно почти не анализируется им, поскольку само лежит в основе всей его символики и не допускает сведения к чему-то более глубокому и первоначальному.

Формирование понятия художественного пространства. Понятие художественного пространства сложилось в философии искусства довольно поздно, только в начале XX в. Позднее формирование общего понятия художественного пространства было обусловлено прежде всего двумя обстоятельствами: во-первых, неопределенностью пространства (как и времени) в античности и Средневековье и, во-вторых, отождествлением в Новое время художественного пространства с простым воспроизведением в искусстве реально существующего пространства, с представлением об искусстве как размещении художественных форм в научно фиксируемом трехмерном пространстве.

Вместе с тем отдельные аспекты проблематики, связанной с пространством искусства, обсуждаются в философии еще с античности. Известно, в частности, что Анаксагор выдвинул идею использования прямой перспективы в сценографии, а затем вместе с Демокритом разработал детали техники написания декораций к трагедиям Эсхила с учетом такой перспективы. Платон, по сути дела, в принципе отрицал определимость пространства ввиду его «крайне сомнительной причастности» к области понятий.

У Аристотеля отсутствовало общее представление о пространстве, а было только представление о месте, и в частности представление о собственном месте, к которому устремляются тела, если им ничто не препятствует. «Однако если место существует, трудно решить, что оно такое — масса ли тела или какая-нибудь иная природа, ибо, прежде всего, надо установить его род. Оно имеет три измерения: длину, ширину и глубину, т.е. те самые измерения, которыми определяется всякое тело. Но невозможно, чтобы место было телом, потому что тогда в одном и том же [месте] оказались бы два тела»[117].

И в античности, и в Средние века термин для «пространства» отсутствовал.

«О безграничной протяженности, лежащей в основе всяческой предметности, — пишет О. Шпенглер, — вся античность не проронила ни звука, у нее не было даже самого слова, способного точно выразить проблему. Такого слова не было ни в греческом, ни в латинском языке»[118]. В другом месте Шпенглер говорит, что пространство, составляющее основу западной души, и только ее одной, превращалось античным человеком, даже не знающим самого слова «пространство», в нечто несуществующее. Естественно, что проблема художественного пространства, тесно связанного с (физическим) пространством, если и могла затрагиваться и обсуждаться в эпохи, мироощущение которых не предполагало пространства, то лишь в весьма косвенной форме.

В Новое время сам мир, включающий не только космос, природу, но и историю, впервые начинает представляться, как подчеркивает М.Хайдеггер, как картина. Картина есть изображение чего-то. Картина мира — это как бы полотно сущего в целом. «Картина, — замечает Хайдеггер, — означает, что сама вещь стоит перед нами так, как с ней для нас обстоит дело. Составить себе картину чего-то значит: поставить перед собой само сущее так, как с ним обстоит дело, и постоянно иметь его так поставленным перед собой. Картина мира означает, таким образом, не картину, изображающую мир, а мир, понятый в смысле такой картины. Сущее в целом берется так, что оно только тогда становится сущим, когда поставлено представляющим и устанавливающим его человеком»[119]. Превращение мира в картину означает одновременно превращение человека в субъект'. составляя себе такую картину, человек и самого себя выводит на сцену, на которой сущее должно впредь представлять, показывать себя, т.е. быть картиной. Ни в античности, ни в Средние века мир не представлялся как картина, созерцаемая человеком.