Эта безумная семейка (СИ)

  Первое, и совершенно законно находящееся там – это Налька. Она, красная от смущения, сидела на краешке кровати и прижимала к животу поднос, вцепившись в него, как в спасательный круг. Вторым была, как я понимаю, причина ее смущения, в лице моего дяди Алекса, который устроился рядом и оживленно что-то рассказывал своим фирменным тоном. Третьим, и тоже вполне допустимым, участником событий была Саманта, развалившаяся на подоконнике и довольно жмурящаяся на то, как Лапоть (это четвертый, если кто-то не понял) бегает туда-сюда с чаем и блюдечком молока. Ну и завершало картину пятое действующее (вернее, дремлющее в кресле, которого раньше не было), коим являлась моя горячо любимая старшая сестра, Ося. И как только все они поместились в нашей небольшой комнатке?..

  Но на четверых из этой пятерки я взглянула только мельком. Больше всего мое внимание привлек, разумеется, дядя. Вот если бы хоть что-нибудь попалось мне под руку, без раздумий кинула бы в него! А нечего к моим подругам (к коим я относила и Нальку) клеится! Знаю я этого ловеласа! Но, увы, все вещи, раньше валявшиеся около двери, были предусмотрительно убраны. Не иначе, как Калиоста (она же Ося) постаралась. Оракул на мою голову...

  А вот сумку, что висела на моем плече, я бы не кинула ни при какой ситуации. Потому что та же “тьма” или “шумелка” – это что-то вроде бомбы. То есть они активируется, когда разбиваются.

  - Это ч-што у нас-с тут проис-сходит?! – зашипела я не хуже какой-нибудь гадюки, глядя исключительно в затылок дяди, чтобы ни у кого не возникло сомнений, от кого я жду ответа.

  Обернувшись, этот “Эдвард” недоделанный (надо же, я до сих пор помню тот сон!) очаровательно улыбнулся и, ни капли не смутившись, невинно отозвался, махнув в сторону Оси рукой:

  - Вот, по просьбе твоей сестры доставил ее сюда.

  Возмущенный взгляд был переведен на сестренку, которая тут же встрепенулась, сбросив с себя остатки сна. Сладко потянувшись в кресле, она посмотрела на меня своими теплыми, серыми глазами... и я с холодком в сердце заметила, что они выцвели еще на полтона. Значит, совсем скоро... Между тем, тепло улыбнувшись, Ося поинтересовалась мягко, чуть растягивая гласные – она всегда говорила, словно тихо пела:

  - Я вчера неожиданно подумала, что тебе может быть интересно со мной поговорить. Вот и попросила Алекса помочь. Или мне уйти?

  Мысленно плюнув на все, я промолчала в ответ. Стянув с волос беретку, кинула ее на свой диван и растрепала волосы. За то время, пока я все это делала, дядя успел снова повернуться ко мне спиной и, предварительно спросив у красной Нальки: “На чем мы остановились”?, продолжил вещать о чем-то. Я не вслушивалась. Посмотрев на Осю, вопросительно кивнула предположительно в сторону кухни. Та кивнула и поднялась.

  На кухне, что не удивительно, было тихо. Ибо все нормальные люди в этот час уже спали. И только мне не до сна. С такими-то гостями!

  Усевшись за стол и усадив Осю рядом, я жалобно глянула на Лаптя, который пошел на кухню за нами – не доверят. Бросив на меня глубоко обиженный взгляд (не может он мне тот пирог простить), домовой покосился на мою сестру и был вынужден приняться за работу. Правило гостеприимства, ага. Довольно ухмыльнувшись мысли, что меня скоро покормят, посмотрела на Осю и поинтересовалась:

  - Ты на счет того дела, которым я собираюсь заняться?

  Та в ответ лишь неопределенно кивнула и посмотрела на меня задумчиво, чуть наклонив голову. Словно пыталась что-то увидеть. А затем улыбнулась так по-домашнему, что у меня аж сердце защемило от тепла и хороших воспоминаний детства...

  - А тебя я по-прежнему не вижу...

  Хоть в чем-то есть постоянство...

  - Зачем же тогда пришла? – я отвела взгляд, чтобы внимательно проследить за тем, что творит Лапоть. Уж очень кушать хотелось после такого длинного дня...

  Ося поняла мой вопрос правильно, даже не допустив мысли, что я могла быть ей не рада. Она знает, что на самом деле я очень рада. В конце концов, она нам с сестрами всегда была как еще одна мама. И даже не скажешь, какая из них лучше – та, что родила на самом деле, или та, что менее ветреная и более ответственная. Правда, она, как оракул, порой тоже себе на уме... Но для нашей семьи это скорее правило, чем исключение.

  - Тебе разве Митя не говорил о новом предсказании?

  - Говорил... – осторожно отозвалась я и покосилась уже на сестру. Еще более осторожно спросила в ответ: – Неужели оно обо мне?..

  - И да, и нет, – еще задумчивее, чем раньше, ответила сестра, продолжая чуть улыбаться.

  Ну, тут я вообще насторожилась, даже сводящие с ума запахи вкусной еды перестала замечать. Но сестра молчала. Не удержавшись, все-таки спрашиваю нетерпеливо:

  - И-и?..

  Наивно хлопнув длинными белоснежными ресницами, сестра улыбнулась еще теплее, чем раньше, и пропела как-то очень довольно:

  - И я тебе о нем рассказывать не буду.

  - Почему-у?..

  И не говорите мне, что канючат только дети...

  - Потому что ты согласилась, – перестав улыбаться, как-то очень серьезно ответила сестра. Немного помолчав, она тише добавила, коснувшись моей головы ласково: – Горжусь тобой... Береги себя.