Эта безумная семейка (СИ)

  Что не удивительно, уходя (то бишь спиной) я не заметила, как меня задумчиво проводили серые глаза, глядящие на меня так, словно Леша слышал весь наш разговор с Налькой. Вернее – подслушивал.

  А утром уже я, а не наша многоуважаемая кошатина, носилась по квартире, как оглашенная. Спросите, почему? Да после такой ночки немудрено проспать было.

  Грызя яблоко, я на ходу пыталась натянуть на себя сапоги, мысленно на чем свет стоит ругая Сафиру за то, что она уговорила купить меня сапоги на каблуках. Нет, у меня, конечно, была вторая пара, совершенно нормальная. Только одна проблема – я никак не могла вспомнить, куда ее запихнула.

  За этим всем меня и застал Леша, выглянувший из комнаты. Наверно, я его разбудила (хотела бы я увидеть того, кто не проснется, когда кто-то в коридоре рядом будет топать туда-сюда, как слон, да еще и ронять все на своем ходу). А я так пыталась этого не сделать. Даже в спальню не заходила за вещами, хотя кое-что из них мне ой как было нужно.

  Понаблюдав за моими мучениями с минуту, Леша спросил удивленно и сонно:

  - А... куда ты?

  Я в тот момент как раз искала свою беретку, в которой хожу по школе, и которая никак не желала находиться, а потому отозвалась несколько раздраженно:

  - В школу!

  Маленький, локальный ступор и не донесенная до зевающего рта ладонь. Выглядит очень мило.

  - Зачем?

  - А зачем ходят в школу? Работать.

  Протянув понятливое “а-а”, Леша кивнул и замолчал. А я вспомнила, что совершенно не подумала о завтраке для него. Вот... v?ola*.

  - Так, – я остановилась и посмотрела на мальчика, судорожно пытаясь вспомнить, что у нас в доме есть съедобного. – Где-то там, в холодильнике, есть колбаса. На какой-то полке, я не помню на какой, но ты найдешь, лежит хлеб. Вообще, можешь есть все, что хочешь. Главное – чтобы оно подозрительно не выглядело.

  - Подозрительно – это как? – на всякий случай уточнил мальчик, переварив мои указания. И правильно сделал. Подозрительно – это понятие растяжимое.

  В ответ я только усмехнулась:

  - Увидишь ростки в холодильнике, которые заготовила Таня, поймешь.

  Кивнув еще раз, Леша еще некоторое время наблюдал за мной. И уже когда я собиралась вылетать из дома с ключами в руках, неожиданно спросил:

  - А можно мне с тобой?

  Тут уже пришла моя очередь удивляться. С одной стороны – что ему там, в школе, делать? Учиться я его пока устраивать не собиралась, решив дать время отдохнуть. В работе мне он точно не поможет, только еще больше различных слухов обо мне и пойдет. Последний факт и стал решающим, не дав даже додумать, что там должно было быть с другой стороны.

  - А пойдем. Будет тебе первый урок в новой жизни. Только одевайся быстрее, а то мы опаздываем уже!

  Уже скрывшись за дверью, Леша довольно ехидно отозвался из комнаты:

  - Проспал, между прочим, не я!

  Фыркнув в ответ, не менее ехидно, но с улыбкой отозвалась:

  - Кое-кто, между прочим, проснулся даже позже чем тот, кто проспал!

  И только после этого вспомнила, что я все еще не нашла беретку, а времени – нет вообще. Немного подумав, выразительно плюнула на такие мелочи и отправилась на подвиги – искать те самые хлеб и колбасу, чтобы перекусить хотя бы на ходу.

  К началу первого урока мы таки не успели. Зато к его концу – как раз. Хорошо, что дядя меня все-таки уговорил переехать в новую квартиру, а то бежали бы мы с Лешей куда дольше и куда как акробатичней. Гололед стоит на улицах жуткий! Даже не верится, что на дворе декабрь, а двор – в Москве.

  Вломившись в класс на всех порах и на ходу стягивая куртку, я принялась вещать бодрым голосом:

  - Будьте здоровы, дети мои. Как слышу, не шалите? Вот и умнички. Домашку все сделали? Если нет – покусаю! Что, не верите? Вам показать мою вставную челюсть?

  Восьмиклассники, привыкшие к моей манере общения, вразнобой принялись не то здороваться, не то отговаривать от демонстрации зубов, в итоге чего в комнате поднялся такой веселый гам, которого не было даже в мое отсутствие. Чуть поморщившись, без разбору скинула куртку и сумку на кресло, и сделала этакий музыкальный жест рукой (ну, знаете, как дирижер машет), чтоб все замолчали. Как ни странно, меня в кои то веки послушали даже без слов! Я в умилении.

  - Верю, сделали. Проверю на следующем уроке.

  Общий облегченный выдох. Однако, стоило мне коварно улыбнуться, детки снова насторожились. Вот что значит – тесное общение. Меня уже боятся. Мне гордиться или разочаровываться? Чуть улыбнувшись, продолжила:

  - А теперь позвольте представить вам вашего нового учителя!

  С этими словами в класс вошел Леша, на ходу жуя бутерброд, который я вручила ему еще дома. Полюбовавшись на него пару секунд, я выразительно хмыкнула и все-таки поправилась:

  - Вернее, будущего учителя ваших детей. В общем, прошу любить и жаловать – Алексей Андреевич.