Эта безумная Вселенная (сборник)

Уордл быстро и почти неслышно шел по коридору к лестнице. По ночам здание не освещалось, но это не мешало сносно видеть. При трех лунах и изобилии звезд на Гатине не бывало непроглядно темных ночей. Помимо естественного света, коридору кое-что перепадало от соседства с освещенным парапетом стены.

Выйдя на лестницу, Уордл остановился, махнул Шеминэ и Фоули, чтобы не шевелились, а сам стал вслушиваться. Наверху было совершенно тихо: ни топота сапог охранников, ни приглушенных голосов пленных.

Представляю, если бы этот корпус был целиком заполнен землянами, подумал Уордл. Какая там тишина! Тут бы все шумело и бурлило, и в самом воздухе ощущался бы бунтарский дух. В какой-то книге Уордл вычитал странное сравнение тюремных бунтов с… цепной реакцией. Где-то, в одной из камер, собирается достаточное количество человеческой «критической массы» — и пошло. Немало таких бунтов были просто выплесками слепой ярости и стихийного протеста. Но на другой планете и при иных обстоятельствах подобная «цепная реакция» — великое благо. Вот только достаточно ли будет «критической массы» семерых землян, чтобы она началась?

Уордл поднялся на седьмой этаж, заглянул в пустой, никем не охраняемый коридор, затем стал подниматься дальше. Шеминэ неслышно следовал за ним. Фоули, похожий на черную тень, был замыкающим.

На площадке десятого этажа Уордл остановился. Шеминэ и Фоули мгновенно замерли, думая, что он услышал какие-то звуки. Нет, вокруг по-прежнему было тихо.

— В чем дело? — спросил у него Фоули.

— Да так. Мне странно, что Холден не пошел с нами. Как-то не похоже на него.

— Он же заявил, что устал.

— Это я слышал, — отмахнулся Уордл, — Но Холдену ничего не стоит и соврать. Я только сейчас вспомнил, какая заговорщическая была у него физиономия, когда он говорил про свою усталость. Просто ему понадобилось мое отсутствие. Но если только, пока мы здесь гуляем, он затеет какую-нибудь пакость…

— Нам сейчас не до него, — недовольно прошептал Фоули. — Нам подвернулся шанс. Не возвращаться же обратно из-за возможных проказ Холдена.

— Черт бы побрал этого штурмана! — вполголоса выругался Уордл. — Мне хватило его Белоснежки. Разболтанный до крайности.

— А мы что, образцы послушания? — Фоули слегка подтолкнул его. — Вперед. Если тебе безразличен сон, я не откажусь хоть немного выспаться.

Уордл, не переставая хмуриться, скользнул дальше. Подойдя к одной из дверей, он приложил ухо. Изнутри слышался негромкий храп и сопение.

— Попробуем зайти сюда.

Шеминэ привалился к замку и, немного повозившись, открыл. Замок привычно щелкнул, но открывающаяся дверь предательски громко заскрипела. Уордл вошел. Какой-то проснувшийся стамит торопливо сел на койке и недоверчиво выпятил на него большие, словно у совы, глаза.

— Здесь есть алюэзинцы? — вполголоса спросил Уордл.

Стамит открыл рот, закрыл, снова открыл. Его глаза стали еще больше. Казалось, слова застыли у него в горле.

— Отвечай быстро! Алюэзинцы есть?

— Третья дверь по коридору, — выдавил из себя стамит.

— Спасибо.

Уордл вышел, осторожно закрыв дверь камеры.

Разбуженный им стамит выполз из постели и разбудил соседа.

— К нам только что приходил землянин. Вермер, ты слышишь? Землянин не выполняет распорядка и ходит по камерам.

— Ну и что ему понадобилось у нас? — довольно сердито спросил Вермер. — Должно быть, тебе это приснилось.

Натянув одеяло, он повернулся на бок и снова захрапел.

Указанная стамитом дверь отрылась бесшумно. Тихо, словно призраки, земляне вошли в камеру. Однако здесь их сразу же увидели и услышали. Алюэзинцам так и не удалось приучить себя спать по ночам. К тому же их раса обладала тонким слухом и превосходным ночным зрением.

Все двадцать обитателей камеры сидели на койках и во все глаза глядели на землян.

— Мы ищем Парту-ак-Ваима, — без околичностей сообщил Уордл, — Кто-нибудь из вас знает, где его можно найти?

Одному из пленных хватило самообладания быстро и четко ответить на вопрос:

— Он в этом здании, на втором этаже, в средней камере, выходящей во двор.

Уордл одобрительно посмотрел на алюэзинца.

— Какое у тебя звание?

— У пленных нет звания. Неужели землянам этого не объяснили?

Фоули попробовал зайти с другого конца.

— А какое звание было у тебя до плена?

— Командир полета.

— То есть офицер военно-космических сил?

— Да. Но теперь у нас нет офицеров.

— Как тебя зовут? — спросил Фоули.

— Дареут.

— Спасибо. Мы запомним оказанную тобой услугу.

Они уже собрались уходить, однако Дареут не считал разговор оконченным.

— Земляне, хочу дать вам совет. Наиболее пригодными являются отхожие места.

— Наиболее пригодными? — Уордл остановился и недоуменно посмотрел на алюэзинца. — Наиболее пригодными для чего?

— Для самоубийства. Если оно произойдет в другом месте, твоих товарищей накажут за пособничество.

— Спасибо за совет, Дареут, — необычайно вежливо произнес Уордл.

Земляне вышли в коридор.

— Боже мой, ну и сознание у них! — вспылил Уордл. — Стоит нарушить какие-то идиотские правила, и ты уже либо свихнутый, либо потенциальный самоубийца!