Эта безумная Вселенная (сборник)

Закинув ботинки под койку, Холден встал и стащил с себя брюки. Из них он извлек длинный, не менее нескольких ярдов, кусок материи.

Не в силах сдержать любопытства, Уордл подскочил к его койке и в тусклом ночном свете пригляделся к добыче. Схватив материю, он поспешил к окну, чтобы проверить, не ошибся ли.

— О стада священных коров! Да это же их флаг!

— Не спорю, — согласился Холден.

— Откуда ты его спер?

— Зачем же так грубо? Я нашел его в зарослях тростника, — засмеялся Холден. — Что годится для фараоновой дочки, сгодится и мне. [38]

— Хватит плести мне басни! Ты же сорвал флаг со столба!

— Ну, допустим, сорвал, — сказал Холден тоном мальчишки, которого все-таки заставили сказать правду. — И ухлопал на это кучу времени. Над крышей Фестерхедова логова ветер так и свищет. Я пару раз едва не грохнулся вниз. А если бы я расстегнул куртку, то ветер вообще бы понес меня, как планер.

— Но… но…

Уордл мял в руках флаг. Язык почему-то перестал его слушаться.

— Пока я сдирал их святыню и запихивал себе в штаны, внизу четыре раза прошел часовой. И представляешь, этот чурбан ни разу не удосужился задрать свою медвежью голову и посмотреть вверх.

— Но…

— Не волнуйся, мы его не будем рвать на носовые платки. Смотри: отрезаем нижнюю малиново-красную полосу, белые стрелы превращаем в шестиконечную звезду. Что получается? Белая звезда на синем фоне. Для какого государства Космический Союз учредил этот флаг?

— Для Гатинской Республики.

— Правильно. Временами ты бываешь удивительно догадлив.

Холден лег и потеплее завернулся в протертое одеяло.

— Где же мы его спрячем? — спросил Уордл.

— Это уже твоя забота. Я принес, а ты ломай голову, как и где прятать. Не думаю, что кастанцы станут шарить по всем камерам.

— Ты не думаешь, а они вполне могут устроить повальный обыск, — возразил Уордл. — Не нравится мне эта история. Там же ад кромешный начнется, едва кастанцы обнаружат исчезновение флага.

— Они и пальцем не пошевелят. Когда я обрезал веревку, я специально распушил и разлохматил ее конец. Теперь все выглядит так, будто- веревка оборвалась. Ставлю десять против одного: кастанцы решат, что флаг сорвало ветром и унесло куда-то в джунгли. Если они затеют поиски, я добровольно вызовусь им помогать. Погуляю по лесу не без пользы; глядишь, и место для радиомаяка найду.

— Не знаю, чего в тебе больше: выдержки или самоуверенности, — с невольным восхищением произнес Уордл.

Холден смиренно опустил плечи.

— Мои представления о самом себе несколько отличаются от ваших.

Холден повернулся на другой бок и быстро уснул. Уордл все так же стоял, теребя в руках свернутое полотнище флага. Наконец он решил, что не вправе упрекать Холдена. Земляне потому и отличаются от других рас, что не сидят сложа руки, а действуют.

Три дня поисков флага в лесу не дали никаких результатов. Поисковые отряды не обнаружили даже маленького клочка кастанской святыни. К концу четвертого дня терпение Фестерхеда иссякло. Он приказал добровольцам из лесных отрядов возвращаться на лесоповал, а «унесенный ветром» флаг заменили новым.

Но уловка Холдена принесла свои плоды. За эти четыре дня в самой гуще леса удалось найти превосходное место для установки радиомаяка, очистить его от деревьев и выкопать яму. Яма представляла собой квадрат со стороной шесть футов. Глубина ее была четыре фута. Яму заполнили камнями и сделали все необходимое, чтобы при первой же возможности установить в ней опоры радиомаяка.

На двадцать первый день плена неожиданно возникла угроза, едва не погубившая тщательно разработанные планы. Это лишний раз подтвердило древнюю истину, что даже самые умные и предусмотрительные не могут учесть и предусмотреть абсолютно все.

Над каждым сообществом разумных существ повисает нечто, именуемое атмосферой. Она невидима, неосязаема и не воспринимается на вкус. Однако ее можно почувствовать, а ее присутствие почти физически ощутимо.

В тот день, покончив с ужином, Уордл стоял на дворе. Все было как обычно. И вдруг он почувствовал: что-то не так. Что-то изменилось, причем очень сильно. Он попытался удержать и проанализировать свое ощущение, поскольку в мозгу отчетливо звучал сигнал тревоги. Привычная обстановка тюремного двора изменилась, и перемена не могла быть беспричинной. Значит, нужно найти причину.

Как только его разум осознал произошедшую перемену, глаза довольно скоро сумели соединить причину со следствием. На первый взгляд — толпы стамитов и алюэзинцев все так же бесцельно слонялись по двору. В массе они оставались безвольными рабами. Но индивидуально каждый из них перестал быть рабом. Уордл понял: изменилось их поведение.

Исчезли согнутые спины и сгорбленные плечи. Они не плелись, а ходили, причем некоторые — едва ли не строевым шагом. Раньше пленные буквально проползали мимо охранников, опустив головы и вперив глаза в землю. Но теперь они шли с гордо поднятыми головами, развернув плечи. Они не боялись смотреть кастанцам прямо в глаза. Даже у вечно мрачных, неулыбчивых стамитов заметно изменилось выражение лиц.