Эта безумная Вселенная (сборник)

Резко отодвинув свой стул, отчего тот едва не выскочил из пазов, Нильсен побежал вслед за ним. Чуть поотстав, в коридор выскочил Кинрад. Бертелли остался сидеть. Ему было необходимо донести до рта тяжелогруженую вилку. Глаза психолога застыли на противоположной стене, но большие уши навострились и ловили каждый звук.

Они настигли Арама в тот момент, когда он пытался открыть внешний люк переходного шлюза, отчаянно вращая рукоятку не в том направлении. Но даже если бы он повернул ее туда, куда надо, ему все равно не хватило бы времени открыть люк. Весь бледный, Арам тяжело сопел от напряжения.

Подбежав к Араму, Нильсен схватил его за плечо, развернул к себе и ударил в челюсть. Крепыш Нильсен вложил в свой удар достаточно силы, намного больше, чем требовалось тщедушному Араму. Сбитый с ног, тот рухнул у двери шлюза, потеряв сознание. Потирая костяшки пальцев, Нильсен проворчал что-то себе под нос и внимательно проверил запорное устройство.

Убедившись, что Арам ничего не повредил, Нильсен поднял жертву «Чарли» за ноги. Кинрад ухватил Арама за плечи, и они перенесли космогеолога в его тесную каюту, где уложили на койку. Нильсен остался его сторожить, а Кинрад пошел за шприцем и ампулой со снотворным. Двенадцать часов крепкого сна Араму были обеспечены. Это был единственный известный способ совладать с «Чарли»: насильственный сон давал перевозбужденному мозгу необходимый отдых и позволял снизить нервное напряжение.

Вернувшись на кухню, Нильсен принялся за недоеденный обед.

— Хорошо еще, что его не угораздило схватить револьвер, — сказал он Кинраду.

Кинрад молча кивнул; он прекрасно понял слова Нильсена. Вейгарт тогда держал их всех на мушке, готовясь выйти через шлюз в космическую пустоту, принимаемую им за желанную свободу. Любые попытки взять его живым окончились бы трагически, и потому они были вынуждены застрелить Вейгарта. Быстро и без сантиментов, поскольку жизнь каждого из них висела на волоске. Вейгарт стал их первой потерей. Это случилось на двадцать первый месяц полета.

Они не имели права допустить новых жертв. Экипаж из пяти человек еше мог управлять кораблем, держать его по курсу и посадить на родную Землю. Но пятеро — это предел. Уменьшение экипажа до четырех грозило превратить корабль в большой металлический гроб, несущийся в межзвездной пустоте неведомо куда.

Это напомнило Кинраду еще об одной проблеме, которой он так и не нашел удовлетворительного разрешения. Может, стоит закрыть переходной шлюз на особый замок и держать единственный ключ у себя? Дополнительная мера безопасности. Но не придется ли дорого заплатить за нее, окажись они в чрезвычайной ситуации? Что хуже: позволить одному свихнувшемуся выпасть в открытый космос или в случае вынужденной эвакуации погубить всех?

Конечно, они возвращаются домой, и когда вернутся, он, Кинрад, передаст начальствующим шишкам бортовой журнал и подробные отчеты. Пусть уже они ломают головы. Как-никак, это входит в их обязанности, а в его обязанности входило благополучно вернуться на Землю.

Взглянув мельком на Нильсена, Кинрад сразу же понял, что тот продолжает думать о Вейгарте. У ученых и инженерной элиты прекрасные головы, но при этом они такие же люди, как и все остальные. Занимаемое ими положение не делает их неким замкнутым сообществом. Вне своей профессиональной сферы они, как и все остальные, подвержены превратностям жизни. Каким бы высокоорганизованным ни был мозг каждого из них, они не могут думать только о своих научных или технических задачах. Иногда они думают о других людях или о самих себе. Взять того же Нильсена. У него высокоорганизованный мозг, острый ум и восприимчивость. Но одновременно это делает его более уязвимым и подверженным эмоциональному срыву. Кинрад мог почти ручаться: если Нильсен вдруг бросится к переходному шлюзу, он не позабудет про револьвер.

Нет, чтобы выдержать несколько лет в этом адском котле, где дюжина чертей беспрерывно шурует кочергами, нужны люди с более низким интеллектом и такой же пониженной восприимчивостью. Вот и еше одна задачка для его высокопоставленных начальников. Выносливых тупиц — пруд пруди, но ведь от экипажа требуется не только выносливость. Кто-то должен управлять кораблем, а для этого нужен иной уровень интеллекта и… С чего начали, к тому и вернулись.

В идеале экипаж корабля должен состоять из непроходимых тупиц с высоким коэффициентом интеллектуального развития. Бессмыслица, как круглый квадрат.

Неожиданно Кинрада осенило: может, именно в этом и состоит загадка Бертелли? Отбор кандидатов для экипажа корабля вели опытнейшие люди, настоящие знатоки своего дела. Просто не верилось, чтобы они вдруг ни с того ни с сего выбрали столь бесхребетную личность, как Бертелли. Нет, отбор проводился очень тщательно, не менее тщательно, чем проектирование и постройка самого корабля. В этом Кинрад не сомневался. Быть может, потеря двух кораблей убедила отборочную комиссию, что им следует предъявлять к кандидатам менее завышенные требования. Что, если Бертелли взяли в качестве… экспериментального тупицы?