Читаем Эта чёртова love полностью

Эта чёртова love

И если я этот барьер пытаюсь переступить, возможно я смогу доверится Назару. Если, конечно, он этого захочет. Вряд ли он меня поймет, любимый сын и внук, которого с детства кормили с серебряной ложечки. И это я сейчас без претензии. Это я для сравнения.

Очередной внутренний монолог прервал звук входящего сообщения. С телефоном ты никогда не будешь одна.

Мама: Мальчишки с лагеря фото прислали. Разговаривала с вожатым, строгий дядька.

Олеся: Я думала вожатыми берут молодежь.

Мама: На сколько я поняла, у них там нехватка. Парнишку, который у наших должен был работать, увезли с аппендицитом. Вот и поставили физрука.

Олеся: И откуда такая осведомленность?

Мама: Потому что в больнице скучно. Должна же я чем-то заниматься. Ты как отдыхаешь?

Олеся: Здесь хорошо, только я не чувствую себя расслабленно. Во мне все свербит, будто я предала целую страну.

Мама: Мой совет, расслабься хоть раз за двадцать лет и получи удовольствие. Мир без тебя не рухнет. Мы так точно не пропадем.

Олеся: Это был сеанс психоанализа? 😆

Мама: Это я тебя так жалею 😁

Олеся: Не помогло, но спасибо!

Плавно после мамы мне позвонила Мира, которая напоминала о себе по несколько раз на дню. Соскучилась она видите ли. Я, конечно, тоже, но не на столько же. И все же, её хоть и вербальное присутствие меня успокаивало.

А вот звонок Марка, который поступил на следующий день, я никак не ожидала. Что ему может быть от меня надо? Странно.

— Лесь, привет! Не буду тянуть кота за яйца, у нас беда.

Начал он с ходу так, что у меня сердце четырхнулось в груди, а потом перестало биться. Кажется я и дышать забыла как.

— Что случилось? — спросила внезапно осипшим голосом.

— Кажется, Назар ушел в запой. Знаю его с детства, а такое впервые.

— В запой? — переспросила я, чтобы ещё раз удостовериться.

— Три дня. Дверь никому не открывает. Я даже слесаря вызвал, он начал орать, что в суд на нас подаст. Тот и слинял. Что делать, Лисичка?

— Ломать дверь и отпи***ить его.

— Лесь, ну я думал, хоть ты здравую идею подкинешь.

— Ладно, помощь скоро будет. А я вылетаю.

Помощь. Кого позвать в помощь? О! Такого же алкоголика. Поэтому, пока бежала от бассейна в номер, уже набирала деда.

— Сиди на своем море, сам разберусь, — рявкнул дед, когда я озвучила ему свои планы.

— Не могу я так, — вроде не жаловалась, но прозвучало как скулеж.

— От того, что ты вернёшься, ничерта не изменится. Старших надо слушать.

— Я уже билет поменяла, — соврала, но на сайт авиакомпании вошла.

— Господи, и в кого ты у нас такая?

— Видимо, не в вас.

Тем временем в доме хоккеиста Вершинина.

— Мне это, Леся сказала к Вам подняться, — на пороге стоял кучерявый лосяра, моргая своими голубыми глазенками. Николай Семёнович окрестил его именно так. Под два метра ростом, а лицо детское, туповатое. Ну, так ему показалось.

— Ты дверь вышибать будешь?

— Нет, — заявил он уверенно.

— Тогда нахрена ты мне сдался?

— А если Скала брыкаться начнет?

— Кто? — прищурился дедок.

— Ну, Назар.

— Как ты его назвал?

— Скала. Прозвище у него такое.

— Пафосно, однако. Ну, ладно, будешь помогать связывать, коль понадобится. Я только это, звоночек один сделаю.

Марка, в принципе, предупредили, что пенсионер специфический, поэтому он старался не удивляться.

Дедок что-то щелкал в кнопочной нокии, которая по возрасту могла Бортичу годиться ровесники, наверное. Или такие ещё выпускают? Но не суть! Телефон издал громкие звуки, которыми оказались гудки, а затем на том конце отозвались.

— Але, — почамкал Николай Семёнович, — Гаврилыч, ты меня слышишь?

— А как же?

— Я как бы по делу.

— А другого и не ждем. Что опять синего дракона поймал, Семеныч?

— Не я! Засранец один молодой. Надо вытаскивать.

— Сильно?

Дедок убрал телефон подальше от уха и обратился к Бортичу:

— Сколько горемычный не просыхает?

— Вроде как три дня, — пожал могучими плечами тот.

— Сильно, Гаврилыч. Там до белки недалеко.

— Куда ехать?

— Подо мной живет.