Эта горькая сладкая месть

– Как здоровье, Олимпиада Александровна? Бабуля принялась самозабвенно перечислять болячки. Я слушала вполуха, может, она и не в таком маразме? Вон как здорово помнит, где у нее болит! Но тут по кухне разнесся резкий запах гари. Я подскочила к плите и сняла с раскаленной горелки абсолютно пустой чайник. Да, хотя с кем не бывает! Сама пару раз кипятила чайник без воды, а вроде не страдаю болезнью Альцгеймера. Наполнив чугунный сосуд жидкостью, я поглядела на бабулю. Олимпиада самозабвенно ела приторное суфле, причмокивая от наслаждения. Так, пока бабуля находится в кайфе, попробуем ее потрясти.

– Олимпиада Александровна, вы паспорт потеряли?

– Что ты, Надюша, – испугалась бабка, – как же тогда пенсию получить. Здесь у меня все документы, в одном месте, чтобы не искали, когда помру.

Она выдвинула ящик и протянула конверт. Внутри и правда лежал довольно потрепанный паспорт. Еще там находилось пенсионное удостоверение и трудовая книжка.

Чайник закипел. Хозяйка заварила какую-то немыслимую бурду и предложила:

– Пей, Светочка, знаю, любишь с лимоном. Я вздохнула. Сначала бабуля приняла меня за Верочку, потом за Надю, теперь, пожалуйста, Света. И кто только оставляет таких старух одних? Пустила в квартиру незнакомого человека, чаем поит, просто находка для грабителя.

Трудовая книжка пестрела записями. Моторина работала всю жизнь: кастеляншей в больнице, вахтершей на заводе, уборщицей в магазине. Последние пятнадцать лет – капельдинером в театре. Вот, наверное, почему до сих пор красится, напоминая офорт Гойи "До самой смерти".

– Из театра давно ушли? – завела я снова разговор.

– Ох, Наденька, старая я стала. Программы продаю и сдачу путаю, потом спектакль поздно заканчивается, домой боязно ехать.

– Пенсия небось маленькая…

– Маленькая, – согласилась старуха, – но спасибо Петру Григорьевичу, пристроил в хороший дом лифтершей. Лестницу мою, лифт, жильцы ключи оставляют. Еще собачку вожу на прогулку, мне за это приплачивают. Нет, я довольна, на все хватает. Ты-то как, Светочка, мама не болеет?

– Совершенно здорова, – успокоила я ее. – А что, до сих пор работаете?

Старушка засмеялась и погрозила пальцем:

– Думаешь, баба Липа совсем ума лишилась? Ты же меня вчера в подъезде видела.

– Ну надо же! А в каком подъезде?

– Да в своем, – удивилась бабка, – никак забыла? Ты, Надюша, еще сумку несла и оттуда пакет о гречкой выпал.

Вот и думай теперь, где старушонка трудится, то ли в доме у загадочной Светы, то ли у неизвестной Нади.

– Говорите, на память не жалуетесь? А по какому адресу я живу?

– Ну, Верочка, и глупости же спрашиваешь. Прямо около метро, налево и по дорожке, не сворачивая до детского садика, там и дом.

– А метро какое?

Дама отрезала еще кусок торта, поковыряла воздушную белую массу выщербленной ложкой и сообщила:

– Имени Паустовского.

Я вздохнула. Похоже, здесь ничего не светит.

– Чего же тортик не кушаешь, Светонька? – осведомился божий одуванчик. – Опять худеешь? Ты ешь, а то совсем на себя не похожа, кожа да кости остались.

И бабуля пододвинула коробку. Тут из комнаты раздалось мяуканье, и на кухню вплыл гигантский рыжий кот.

– Барсик, – позвала Олимпиада Александровна, – иди сюда тортик пробовать.

Котяра запрыгнул на стол и ткнулся усатой мордой в мою чашку.

– Уйди от Верочки, – оживилась бабуля – а ты, детка, шугани его.

Я не стала прогонять нахала, а попрощалась с Моториной. Следует признать, выбить из нее какие-то вразумительные сведения просто невозможно.

– Светочка, – напутствовала бабка, – спасибо, что заглянула, не думала, что мой адрес знаешь. Кланяйся мужу и сыночку, папе с мамой привет.

Она ласково помахала рукой и захлопнула дверь. Я пошла по грязной лестнице вниз. Да, старость не радость.

ГЛАВА 13

Утро понедельника началось со звонка Виолетты. Профессорша требовала прибыть к десяти утра. Кое-как разлепив глаза, я побрела в столовую и обнаружила за столом отчаянно зевающего Аркадия.

– Зачем так рано вскочил?

Сын потер переносицу и гордо заявил:

– Встречу с клиентом назначил.

Я хихикнула про себя. Всего лишь второй клиент в его жизни. Первый – мелкий жулик, попавшийся на пересортице. Выдавал бутербродное масло за "Вологодское", за что и оказался в СИЗО. Нынешний – неудачливый угонщик, дурак, каких свет не видывал. Сначала упер у собственного соседа "Жигули", а потом решил продать авто приятелю из другого подъезда. Слышали когда-нибудь подобное? Теперь сидит в Бутырке и косит под ненормального. Хотя я бы на месте психиатров не сомневалась: на такой поступок способен лишь умалишенный. Но Кеша все равно горд и к процессу готовится тщательно, пытаясь добиться для дебила оправдательного приговора.

У Павловских меня опять ждали пустые сумки я длинный список. На этот раз требовалось покупки сразу оттащить к Светлане.

Дверь открыл Валерий. Свежий, только что из душа, пахнет хорошим одеколоном. В квартире задернуты шторы, чтобы не попадало беспощадное солнце, тихо шуршит вентилятор. Я же после двухчасового шатания по магазинам выглядела не лучшим образом, больше всего походила на вспотевшую кошку. Зятек окинул меня взглядом и расцвел;