Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

В Вашингтон после Рождества отправим, надеюсь, несколько сот образцов русских сортов. Долги свои мы помним и их уплатим[240]. В этот ассортимент войдет много новых разновидностей, до сих пор неизвестных. Надеюсь, что к январю-февралю посылка будет отправлена. Сейчас финансовые затруднения таковы, что не хватает денег на посылку бандеролей. В таком положении не только наше учреждение, к которому в общем относятся очень хорошо, но и все русские опытные учреждения. В Детском Селе (быв[шее] Царское Село) наладили хорошую Станцию, которую сможем показывать иностранцам. На этой Северной станции ведется подбор культур для Севера. Ваше желание о работе в большом масштабе выполняется Писаревым. На днях он поехал в Москву проводить вопрос об организации государственного семеноводства на Севере, имея в виду быстрое размножение селекционного материала»[241].

28 декабря, Д.Н.Бородину: «Телеграмма Ваша <…> об исчерпании средств получена. Покажу ее на днях в Москве и попытаюсь сделать, что можно. Но вообще имейте в виду критическое положение всего опытного дела. На декабрь месяц нами получена десятая часть кредитов ноября, и не уверен еще до сих пор, будут ли средства на отопление здания в январе месяце»[242].

Хотя весь 1923 год финансовое положение оставалось почти катастрофическим, Вавилов писал новые труды по систематике и географии пшеницы, ржи, ячменя и овса. Под его редакцией издавались «Труды по прикладной ботанике». Своих сотрудников, и не только их, он побуждал не закапываться на опытных делянках, а осмысливать, обобщать результаты и – писать, писать, писать. Рукописи читал придирчиво, отмечал плюсы и минусы, порой по нескольку раз возвращал на доработку. Печатал с обязательным резюме на английском языке. Резюме было тем подробнее, чем более ценной была публикуемая работа. Репутация «Трудов» быстро росла, они становились одним из самых престижных в мире научных изданий по растениеводству.

Семена и образцы растений стекались в Отдел со всего света; материал обрабатывался и растекался по опытным станциям, где высевался и исследовался. Центральная станция в Детском Селе становилась образцовой. Другие Станции в составе Отдела – в Каменной степи под Воронежем, в Новгородской области, Туркестане, Москве, Саратове тоже крепли и становились на ноги. Вавилов вовлек в свои опыты также станции и опытные поля, которые административно не входили в состав Отдела прикладной ботаники. Они включились в изучение географической изменчивости сортов – по разработанной Вавиловым схеме. Готовились, хотя пока не удавались, экспедиции в Малую Азию Жуковского, в Китай Писарева, в Афганистан самого Вавилова. Задумывались экспедиции в Абиссинию, Северную Африку, по странам Средиземноморья, в Центральную и Южную Америку.

28 декабря, Д.Н.Бородину: «Подвел итоги о происхождении культурных растений; написал уже, вылежится пару месяцев – сдам в печать и на русском, и на английском языках. В этой работе общего характера, вероятно, найдется кое-что интересного и для Вас. Из нее Вы увидите, почему так нужен был материал по средиземноморскому побережью, Китаю и т. д. Продолжаем бомбардировать [письмами] кого только можно. Кое-что начинает удаваться»[243].

3.

В 1924 году К.И.Пангало написал очерк истории Отдела прикладной ботаники. Прочитав рукопись, Николай Иванович послал автору свои замечания: «История нашего учреждения есть история коллектива, а не история Роберта Эдуардовича и Вавилова. В том и сила Отдела, что он прежде всего коллектив и 60 % персонала, по моим подсчетам по 5-балльной шкале, имеют отметку “4”. Как Вы знаете, на сей счет мы достаточно строги.

Строим мы работу, во всяком случае, не для того, чтобы она распалась завтра, если сменится директор или уйдет в Лету. Я нисколько не сомневаюсь в том, что Центральная станция будет существовать превосходно, если на будущий год в горах Абиссинии и посадят на кол заведующего. Так же может работать и Степная станция, и Кубанское отделение, и вся суть нашей организации состоит в том, чтобы поставить на рельсы отдельные единицы, тогда их координировать нетрудно».

Настойчиво укрупняя Отдел прикладной ботаники, Вавилов отнюдь не стремился подминать его под себя. Он помнил, что жизнь коротка, нелепая случайность может оборвать ее в любую минуту, а учреждение создавалось всерьез и надолго.

Отделение физиологии возглавил профессор Н.А.Максимов. У него был большой опыт работы на Кавказе, затем в Питерском Ботаническом саду под руководством В.Л.Комарова, В.И.Палладина, А.А.Рихтера – ведущих ботаников старшего поколения. Максимов был известен исследованиями водного режима и питания растений, воздействия на них света, изучал биохимические и физиологические механизмы засухоустойчивости, морозоустойчивости, светового и температурного воздействия на фазы роста и развития растений. Широко развернув работу в Отделе прикладной ботаники, Максимов охотно привлекал молодых сотрудников и студентов – из них стала складываться его школа.