Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Лысенко не успокоился и снова выступил против Дубинина на общем собрании Академии: «Дубинин не имеет никаких реальных заслуг ни в области научной биологии, ни в области практики. В то же время Дубинин является вожаком антимичуринской группы генетиков, представляя в нашей генетической науке идеологию консервативных и даже реакционно настроенных в идеологическом отношении зарубежных биологов»[925].

Общее собрание утвердило обе кандидатуры: и Авакяна, и Дубинина. Это был еще один «удар по полену».

Президент Академии С.И.Вавилов поставил на обсуждение Президиума вопрос о создании нового Института генетики и цитологии. У Лысенко это вызвало взрыв ярости: в Академии наук есть Институт генетики, он развивает передовое мичуринское учение; новый институт не нужен и вреден – он станет прибежищем реакционного менделизма-морганизма.

Спорить с Лысенко никто не стал, но при голосовании против создания нового Института было подано два голоса: к Лысенко присоединился Н.С.Державин – филолог, бесконечно далекий от генетики, биологии и вообще от естественных наук. Остальные члены Президиума проголосовали за.

Указом Совета Министров создание нового Института было одобрено, ему выделили помещение, стали разрабатывать структуру, штатное расписание… И вдруг всплыла статья А.Р.Жебрака в журнале «Sience», хотя со времени ее опубликования (октябрь 1945) прошло 15 месяцев.

4.

За это время сильно изменилась международная обстановка, что отразилось и на положении внутри страны. Пока превалировал дух «встречи на Эльбе», многое невозможное становилось возможным. Так, к столетию Географического общества вышла книга Л.С.Берга – с большой главой о Н.И.Вавилове. При ее подготовке к печати в издательстве Академии наук автору предложили эту главу удалить, но он ответил, что Вавилов девять лет был президентом Географического общества, без главы о нем он книгу выпускать не будет. Главу оставили. Несколько месяцев спустя это уже было бы невозможно.

Секретарь ЦК партии по идеологии А.А.Жданов подверг разгрому ленинградские журналы «Звезда» и «Ленинград» и персонально писателей М.Зощенко и А.Ахматову. Генсек Сталин усмотрел в «нашей средней интеллигенции» «неоправданное преклонение перед заграничной культурой» и дал указание: «В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать»[926].

Борьба с низкопоклонством, космополитизмом, за русский патриотизм и русский приоритет стала ведущей темой в печати, литературе, кино, театре, живописи. И в науке.

6 марта 1947 года в «Ленинградской правде» появилась статья И.И.Презента «Борьба идеологий в биологической науке». Примером низкопоклонства и пресмыкательства перед «буржуазной культурой, находящейся в состоянии маразма и растления» выставлялась статья А.Р.Жебрака в «американском фашистском журнале “Наука”». Жебрак обвинялся в солидарности с «профашистским мракобесом» Карлом Саксом, что выразилось «в оценке теоретических достижений нашей советской передовой школы биологов, мичуринской школы, возглавляемой академиком Лысенко»[927].

Жебрак на статью Презента не ответил. Возможно, посчитал наскок газеты блошиным укусом, на который не следует реагировать. Ведь его статья была одобрена в ЦК партии и самим Молотовым – вторым человеком в государстве. Но блошиный укус оказался лишь первым ходом многоходовой комбинации.

Двойной удар сокрушительной силы был нанесен на переломе августа и сентября – в «Литгазете» (30 августа) и в «Правде» (2 сентября).

«Проф. А.Жебрак решил посвятить свою статью унижению и охаиванию передового советского ученого, известного всему культурному человечеству своими трудами в области физиологии растений и генетики, академика Т.Д.Лысенко. <…> В своем низкопоклонстве перед зарубежной наукой проф. Жебрак доходит до того, что фактически предлагает американским ученым нечто вроде единого союза для борьбы против советского ученого Т.Лысенко».

Это – в «Литгазете».

Статью написал Геннадий Фиш, давно уже воспевавший передовое мичуринское учение, а подписали вместе с ним Алексей Сурков и Александр Твардовский – две звезды первой величины. Оба были сверхпопулярны в стране, занимали высокие номенклатурные посты в Союзе писателей и редакционно-издательском мире. Оба были бесконечно далеки от биологии и генетики, но имена столь знаменитых писателей-патриотов звучали грозно.

Не успел Жебрак сообразить, что происходит, как грянула статья в «Правде». Под ней стояло имя никому не известного профессора Лаптева (скоро выяснилось, что он и не профессор, а кандидат экономических наук), но то была «ПРАВДА». Статья завершалась призывом:

«К суду общественности тех, кто <…> своими антипатриотическими поступками порочит нашу передовую советскую науку».

Суд общественности — понятие аморфное, но в контексте времени оно было кристально ясным. Партком МВО (министерства высшего образования СССР) поспешно принял резолюцию: