Эта короткая жизнь. Николай Вавилов и его время

Бэтсон родился в 1861 году, то есть ему уже перевалило за пятьдесят – по тем временам почти старик. Еще маленьким мальчиком на вопрос о том, кем он хочет стать, он твердо ответил: «Натуралистом!» А немного подумав, добавил, что если для этого у него не хватит способностей, то он, так и быть, согласен стать врачом.

Способностей у него оказалось достаточно, по естественным наукам он всегда был первым учеником.

В 80-х годах XIX века молодой ученый-зоолог заинтересовался проблемами эволюции. Баталии вокруг теории Дарвина к тому времени отшумели, это была тихая гавань. «Прогресс в изучении эволюции, – писал Бэтсон о том времени, – видимо, остановился. Более сильные духом, может быть, более благоразумные, покинули это поприще научной работы и обратились к проблемам, обещающим более обильную жатву и скорый сбор урожая. Из тех немногих, оставшихся на поле битвы, кое-кто пробивается через джунгли запутанных явлений; большинство же беспечно остается на позициях великих открытий, сделанных Дарвином много лет назад».

Бэтсон вклинился в ряды тех немногих, кто «пробивался сквозь джунгли»!

Он путешествовал по Северной Америке, Австралии, Европе, собирая неизвестные формы животных. Полтора года провел в России. При содействии главы географического общества П.П.Семенова-Тян-Шанского он обшарил Среднюю Азию, пытаясь понять, как экстремальные условия внешней среды – беспощадный зной, почти полное отсутствие влаги, бесплодные сыпучие пески – влияют на приспособляемость к ним обитателей пустынь. Он обогащал науку массой новых фактов, стремясь углубить представления о происхождении видов.

Вслед за Августом Вейсманом Бэтсон выступил против теории наследования благоприобретенных признаков. Он выдвинул концепцию прерывистости, ступенчатости эволюции, в чем предвосхитил мутационную теорию Гуго де Фриза.

В 1899 году, на Первой Международной конференции по гибридизации, он выступил с докладом «Гибридизация как метод исследования». Доказывал, что изучение гибридов и их потомства – ключ к познанию законов наследственности.

Он пришел к менделевскому выводу о том, что у гибридов первого поколения одни признаки, как правило, доминируют над альтернативными признаками; он утвердился во мнении, что потомство гибридов необходимо исследовать методами статистики и теории вероятностей. Когда в 1900 году логика развития науки привела к вторичному открытию законов Менделя, Бэтсон встретил их, по выражению Вавилова, «во всеоружии фактов». Он организовал перевод работы Менделя на английский язык и следом (в марте 1902 года) опубликовал свою книгу – «Менделевские основы наследственности», с подзаголовком «В защиту менделизма».

Эта книга выдвинула Бэтсона в лидеры новой области знаний. Она же показала, что автор обладает редким качеством: пренебрежением к личному успеху. Подойдя к открытию основных законов наследственности совершенно самостоятельно, он подчеркнуто назвал их менделевскими. Себе он отвел скромную роль защитника и интерпретатора идей давно почившего августинского монаха.

«Во многих хорошо организованных предприятиях есть люди, известные как “будильники”, их неблагодарное дело – будить других от сна и твердить им, что наступило время работы, – писал Бэтсон. – Эту неблагодарную роль беру сегодня на себя я, и если я стучу громко, то потому, что в этом нужда».

Роль, которую принял на себя Бэтсон, была особенно неблагодарной, потому что далеко не все ученые желали просыпаться и засучивать рукава. Свое право на сладкую дрему они отстаивали тем, что ополчились против менделизма.

В Англии знамя противников Менделя и Бэтсона поднял весьма авторитетный Карл Пирсон – математик, статистик, биолог, философ, основатель математической статистики и биометрии. Пирсон и его ученики «обрушились всем своим математическим авторитетом на идею существования “единиц наследственности”», вспоминал через много лет Николай Вавилов.

Пирсон и его сторонники приводили опыты с пегими собаками. Окраска шерсти в их потомстве не укладывалась в менделевское соотношение 3:1. Из этого они делали вывод, что единицы наследственности – это выдумка, а законы Менделя не имеют всеобщего значения: в лучшем случае это «гороховые законы», то есть они описывают поведение гибридов гороха.

Данные Пирсона не удавалось объяснить до тех пор, пока шведский генетик и селекционер Нильсон-Эле не предложил остроумную теорию «полимерных признаков». По этой теории, некоторые признаки организма определяются не одной парой генов, а двумя, тремя и большим числом пар. Математические соотношения при расщеплении усложняется, но суть остается той же, менделевской. Бэтсон сразу же оценил теорию Нильсона-Эле. Обладая бойцовским характером, он, в острой полемике с Пирсоном, показал, что опыты с пегими собаками не опровергают, а, наоборот, подтверждают законы Менделя.

Но Пирсон не сдавался. Вскоре Вавилову доведется неоднократно прослушать «блистательные лекции Пирсона, посвященные громовой критике менделизма, и даже видеть демонстрацию опытов по скрещиванию пегих собачек»[52].