Эта проклятая засуха

Местность вокруг Уагадугу полностью лишена какого-либо очарования. На десятки километров тянется блекло-желтая саванна, лишь кое-где виднеются островки леса. Узкие тропинки бегут в разные стороны среди травы. Вдоль главных дорог время от времени попадаются скопления построек, именуемые деревнями, а то и городами. Основной вид жилищ в Верхней Вольте, как и в соседних странах, — глиняные островерхие хижины без окон.

Я решил своими глазами посмотреть, каким образом осуществляются лесонасаждения, предусмотренные проектом на пространстве в 50 гектаров — в районе деревни Салоне. За лесопосадками здесь следят международные организации.

Когда-то Джон Хантер сказал об Африке, что это «континент без мостов». Территорию от побережья Средиземного моря до судано-сахельской полосы я бы назвал «страной без лесов».

Мы шли через рощицу хилых акаций. Одни деревца едва достигли высоты человеческого роста, другие были чуть видны. Два года назад здесь было посажено 30 тысяч акаций. Работа эта тяжелая, кропотливая. Прежде чем сажать деревья, нужно уничтожить траву и сорняки. Молодые деревца необходимо поливать, защищать от вредителей. Всем этим в Сапоне занимается пятьдесят человек — двадцать из них трудятся за денежное вознаграждение, остальные — за продовольственный паек, который подвозят на машине из Уагадугу сотрудники МПП.

Когда глядишь на эти «великие начинания», поражает скромность потребностей. Людям нужны лишь земля и вода, поэтому они сажают лес. И для местных жителей нет ничего более важного, потому что это — жизнь.

Жителям Сапоне пообещали не трогать небольшой рощицы, расположенной около самой деревни. Это — священный лес, в котором живут очень важные добрые духи. Перед началом лесопосадок староста деревни сказал:

— Если что-нибудь случится с нашей рощей, мы вырвем с корнем ваши саженцы или пустим туда коз.

Деревенька Линогхин выглядит точно так же, как тысячи других в Верхней Вольте: редко разбросанные домики-ульи с похожими на остроконечные каски крышами, несколько загонов для скота, обнесенных заборами, где вместе с козами и баранами бегают голые ребятишки. Во дворах и в домах стоят пузатые глиняные вазы и кувшины — традиционные местные кладовые и амбары. Сколько я ни заглядывал внутрь этих хранилищ— пусто. Засуха!

В одном из дворов я попытался сфотографировать женщину, дробившую камнем зерно, но та внезапно разразилась гневным криком. Мне перевели ее слова:

— Он меня фотографирует! Отнимает мою душу! Много таких забирало мою душу, и хоть бы один прислал фотографию! Духи простили бы меня, и я была бы спасена!

Линогхин появилась недавно. Ее построили люди, бежавшие из переселенных районов. В соседней деревне живут беженцы, оставившие места, пораженные речной слепотой. Есть под Уагадугу селения кочевников, покинувших пограничные с Мали районы.

Мы спросили Робера, молодого старосте деревеньки Линогхин, хорошо ли уживаются между собой беженцы из разных концов страны.

— Люди всюду одинаковы. Бывают трудности с языком. И все. Земля, вот беда…

Если земля — беда, то земля, требующая искусственного орошения, бета вдвойне!

Недавно в районе Ку, расположенном неподалеку от города Бобо-Диуласо, построили канал длиной 15 километров, оросивший 1200 гектаров земли. Впервые в истории страны правительство решило разделить эти земли между крестьянами различных племен. Проживающие в Ку 900 семей, то есть около 10 тысяч человек, начали выращивать рис. Вот была сенсация!

— Люди у нас скорее научатся ездить на мотоцикле, чем пахать землю на волах, — с откровенной иронией сказал Робер.

— А на чем здесь пашут?

— На чем придется.

— Волов не хватает?

— Люди их боятся.

— А кто занимается коровами и баранами, которых так много в Верхней Вольте?

— Скотоводством занимаются главным образом кочевники-фульбе. Крестьяне отдают им своих животных в обмен на молоко и мясо. Каждая третья корова переходит в собственность того, кто ее пасет и доит. Две другие принадлежат владельцу, находясь под опекой.

Единственным сельскохозяйственным орудием, которым пользуются почти повсеместно, является традиционная короткая грана. Обрабатывается лишь самый верхний слой земли. С помощью волов одна семья может обработать пять гектаров. Без волов та же семья управляется только на одном гектаре, что, к сожалению, считается нормой.

4

Верхняя Вольта — сельскохозяйственная страна. Около 95 процентов населения занимается земледелием или животноводством.

— Если бы у нас было достаточно воды и техники и если бы мы умели с ней обращаться, то стали бы одним из богатейших государств этого района Африки. Люди у нас трудолюбивы, а земля хорошая, — говорит Робер, человек для этих мест образованный, окончивший шестинедельные курсы. Должен сказать, что каждое его слово соответствует истине.