Эта сильная слабая женщина

Она ничего не решила ни в тот вечер, ни потом. Она не заметила, как начала уговаривать себя: может быть, это его право — жить так? И, конечно, он вовсе не обязан во всем соглашаться со мной. Это, наверно, его бывшая жена требовала, чтобы он всегда и во всем соглашался с ней. Такие женщины обычно не терпят возражений, а чем я сегодня была лучше ее?

Позвонила Ангелина, и этот звонок показался Любови Ивановне спасительным.

— Ставь чайник, — сказала Ангелина. — Мы сейчас подгребем к тебе.

…И сразу все неприятности, все трудные мысли сегодняшнего дня ушли от нее.

Жигунов дозвонился до Егора, тот сходил к Кириллу и позвонил сам. Для Любови Ивановны новость была не просто ошеломляющей, как бы мягко ни пытались сообщить ее Ангелина и Жигунов. Кирилл пьет. Пьет каждодневно, вот уже полтора года. Нет, у него не просто веселая компания, которая собирается «погудеть» на досуге, потанцевать, — алкаши, ханыги, портовые  б и ч и, как со стародавних времен и до сих пор называют в Мурманске всяческое отребье… Из порта Кирилла выгнали за пьянки, сейчас он работает монтером при домоуправлении и очень доволен. Поставил какой-нибудь тете Моте выключатель — трояк в кармане, сделал в квартире новую проводку — три красненьких! Что ни говори, Мурманск — город денежный…

Любовь Ивановна оцепенела. Наверно, если бы ей сказали, что Кирилл тяжело заболел или попал в какую-нибудь катастрофу, она отнеслась бы к такому известию более спокойно. Сейчас она ничего не видела, никого не слышала, мир перестал существовать, и только где-то в подсознании билась, повторяясь, одна короткая фраза: «Он пьет… Он пьет… Он пьет…» Точно такое же состояние она испытала несколько лет назад там же, в Мурманске, на кладбище, когда хоронили Якушева: оцепенение — и одна фраза: «Его нет… Его нет… Его нет…»

Это потом, чуть придя в себя, она будет метаться по квартире, без разбора засовывая в чемодан нужные и ненужные вещи. Уговорить ее успокоиться было делом бессмысленным. Какие-то таблетки, которые Ангелина заставила ее принять, не помогли. На нее было страшно смотреть. Ангелина отослала Жигунова домой, а сама осталась: мало ли что… С собой у нее было еще снотворное, и снова она заставила Любовь Ивановну принять две таблетки. На этот раз подействовало: Любовь Ивановна заснула почти мгновенно, не раздевшись. Дружинин подсунул ей под голову подушку, прикрыл ноги пледом и только после этого сказал:

— Не представляю, как она поедет…

— Мы рассказали еще не все, — сказала Ангелина. — Егор видел, что там творится… Говорит, какой-то вертеп, а не квартира. Вы, конечно, не сможете поехать с ней? — (Дружинин покачал головой. Он не сможет. Его просто не отпустят с работы.) — Я поеду, — словно отрубила Ангелина. — Ее нельзя отпускать одну. Вы понимаете, конечно, что парня придется перевозить сюда?

Она поглядела на Дружинина испытующе, в упор, и он не выдержал — отвернулся.

— Ну, разумеется, — ответил Дружинин, — Если все обстоит действительно так…

— И еще хуже… Я вас очень прошу, — тихо, будто боясь, что Любовь Ивановна услышит ее, сказала Ангелина. — Очень прошу… Вы сейчас поймите ее. Все-таки она мать.

— Я понимаю, — кивнул Дружинин.

16

Это оцепенение не отпускало Любовь Ивановну всю дорогу, хотя в Мурманск она и Ангелина прилетели через день. До этого был очень короткий разговор с Туфлиным об отпуске на неделю, — тот, едва увидев Любовь Ивановну, даже не стал возражать или ахать — как же так, столько работы! — и сразу подписал ее заявление. Больше того: сам позвонил кому-то в аэропорт и попросил оставить два билета до Мурманска.

Кирилл жил в новом районе Мурманска — Росте, неподалеку от Дома офицеров, и автобус шел долго: дорога была скользкой, машину то и дело заносило. Любовь Ивановна подумала, что сейчас, конечно, Кирилла дома нет, придется идти в ЖЭК, искать его. Она не ошиблась. На звонки никто не отозвался; слышно было, как там, за дверью, тихо играет радио.

— Пойдем, — сказала она Ангелине.

— Погоди.

Ангелина нажала кнопку на косяке соседней двери, и Любовь Ивановна равнодушно подумала: зачем? Дверь открылась сразу, будто молодая женщина, которая жила в этой квартире, уже стояла в коридоре и только ждала этого звонка.

— Шура? — спросила Ангелина.

— Да.

Ангелина кивнула на Любовь Ивановну.

— Это мать Кирилла приехала, а его нет. Можно к вам?

— Проходите.

Женщина посторонилась, пропуская их в узенький коридор.

Как бы ни была напряжена Любовь Ивановна, она не могла не подумать: откуда Ангелина знает эту Шуру и для чего им надо заходить, вместо того чтобы сразу же, сейчас искать Кирилла?..

— Извините за вид, — сказала Шура, торопливо поправляя крашеные, соломенные волосы и снимая передник. — Я не думала, что вы так скоро…

— Да уж куда скорей, — усмехнулась Ангелина. — Твой-то на работе, что ли?