Эта смертельная спираль

Его глаза бегают туда-сюда, а дыхание учащается. Желание присоединиться к нему так велико, что я едва могу сдержаться. Мне хочется переплести наши сознания, позволить нашим умам слиться в единое целое, чтобы превратить куски кода в выдающиеся шедевры. Вместе мы станем вдвое быстрее. Два разума работающие в гармонии.

Если бы мы с Даксом могли работать вместе, то это точно было бы что-то особенное.

Я безотчетно тяну к нему руку и провожу окровавленными пальцами по его лицу. На его бледной веснушчатой коже остаются алые разводы, но он даже не замечает этого. Ничего не чувствует. Когда я уже убираю руку от его лица, он разрывает сеанс и выдергивает кабель из моей раскуроченной панели.

– Какого черта? – выдыхает он. А затем тянется к моей руке. – Мне нужен образец твоих тканей, живой образец. Я проведу сканирование.

– Что случилось? – Я вытягиваю руку, и он вставляет кабель с иглой на конце в только что зашитую им рану.

Я шиплю, когда металл вгрызается в разрез, отчего по руке бежит свежая струйка крови. Кабель дергается, и в генкит поступает образец моих клеток для анализа. Дакс вытаскивает иглу, и его глаза вновь стекленеют.

– Дакс, что происходит? Что-то не так?

– У тебя есть резервный модуль, – ошеломленно выдыхает он.

И при этом выглядит напуганным.

– Нет, я уверена. Вот почему я переживала, когда повредилась панель.

Он качает головой.

– Не знаю, с чего ты это решила, но у тебя стоит резервный модуль в позвоночнике. Он замаскирован и больше напоминает стандартную загрузку. Ничего не понимаю.

Я смотрю на него, чувствую, как начинает кружиться голова. Если бы у меня был резервный чип, то я бы могла восстановить свою старую панель вместо того, чтобы устанавливать новую. И все запрограммированные для гипергенеза модули вновь начнут работать уже через несколько дней, а не недель, которые обычно требуются, чтобы вырастить панель с нуля. Но я ничего не знала о резервном модуле. А раз Дакс обнаружил что-то в моем позвоночнике, то значит, папа поместил это туда и не сказал ничего мне.

Тело охватывает озноб, а затем до меня доходит смысл слов Дакса.

– Подожди, ты сказал «стандартная загрузка»? Как у обычных панелей?

Дакс кивает, а его глаза вновь стекленеют.

– Я не вижу, что там, но она определенно несовместима с гипергенезом. Подожди, я проверю образец ткани.

– Для чего тебе понадобился этот образец?

– Я проверяю… – Его лицо мгновенно бледнеет. – Но это тот же результат.

– Что за результат? Дакс, что ты нашел?

Он моргает и, глотнув, смотрит на швы на моей руке.

– Не знаю, как тебе это сказать, но, кажется, у тебя нет гипергенеза.

Глава 23

Я застываю. Слова Дакса эхом отдаются в голове: «Кажется, у тебя нет гипергенеза».

– Это абсурд.

Я отталкиваюсь от пола здоровой рукой и, скрестив ноги, сажусь на забрызганный кровью бетон. От этого движения комната перед глазами плывет. Я тру глаза и качаю головой.

– Я родилась с гипергенезом.

Несколько мгновений Дакс просто смотрит на меня.

– Не знаю, что тебе сказать. Но результаты анализа отрицательные. Можешь убедиться сама.

Он поворачивает ко мне экран генкита. В центре высвечивается ярко-зеленое окошко с крупными буквами: «Гипергенез не обнаружен».

Но каждый раз, когда я подключала к нему свою панель, это окошко становилось красным. Я тысячи раз его видела. Этого не может быть.

– Но как же моя спина, – дрожащим голосом говорю я. – Дакс, ты же был там той ночью. Я взломала панель, и кожа на спине начала лопаться.

– Знаю. И поверь мне, принцесса, меня это пугает не меньше, чем тебя.

Меня охватывают сомнения. Живот сжимается словно кулак, а сердце колотится в груди. Я ввожу команды на генките, чтобы перепроверить результат. Но на экране вновь всплывает зеленое окошко. Я провожу еще одно сканирование, более глубокое, заставляя генкит проанализировать поведение всех возможных компонентов моих клеток.

Наконец высвечивается результат. Образец, взятый у меня Даксом, отображается как зазубренная линия из нанитов. Будь у меня гипергенез, на экране творился бы хаос, напоминающий статические помехи, а если бы ничего не было, то я бы увидела прямую линию. Но мой результат больше напоминает горный хребет. Это не прямая, но и не хаос. Я смотрю на него и чувствую, как мурашки ползут по коже.

Это означает, что у меня нет гипергенеза, но и не подтверждает, что я нормальная.

– Дакс, посмотри на это. Я не знаю, что это значит. Никогда раньше такого не видела.

Наклонившись, он всматривается в экран и поворачивается ко мне.

– Разве твоя мать не болела гипергенезом?

– Да, именно так они с отцом и познакомились. Он брал у нее анализы крови.