Эта страшная и смешная игра Red Spetznaz

Не поднимая глаз от своих босых ног, Ян заговорил быстро и убедительно.

– Да что ты, Глеб! Ничего такого нет, я же сам договаривался с артистами, они никого лишнего, а уж тем более человека со стороны, к себе в бригаду ни за что не подпустят! Это же им все заработанные деньги ещё на один пай придётся раскидывать, а Вадик Шацкий, знаешь, какой у них жмотистый?! Из-за рубля удавится…. А вообще, у артистов там никого похожего на Костю и нет. Ты ошибся. Ошибся, ошибся, я уверен! В темноте ведь можно запросто ошибиться!

– В темноте?! Это про какое такое тёмное время суток ты говоришь?

Глеб Никитин немного присел и с улыбкой поглядел снизу в глаза испуганного парня.

– Ты что-то знаешь, Яник, а? И скрываешь от меня? Это нехорошо…. И, поверь мне, твоя жизнь в дальнейшем может сильно ухудшиться, если ты не расскажешь мне всё подробно.

– Куда уж дальше-то…

Ян опять хмуро отвернулся и побрёл к общему костру.

И в очередной раз Глебу не удалось уловить слабый миг понимания ситуации…

Путаясь в штанах и оттого прыгая на одной ноге, к нему весело подскочил верный Бориска. Как только мог, он старался стереть радостную улыбку со своей сияющей физиономии.

– Ты, это, Глеб… Ты ведь не обижаешься, что я выиграл? Ну, что вперёд тебя так на остров пришёл?

– Брось. У нас упал за борт член экипажа. Ты предложил помощь – я подтвердил, что отказываюсь. Ты продолжил гонку и выиграл. Всё честно.

– Правда?! И ни капельки, ни капельки на меня не обижаешься?

– Не тарахти. Я же сказал, что гонка была правильная. Поздравляю тебя и твоих бандитов. Пусть только окорока свои розовые нам больше не показывают, а то Хулио сильно при их виде нервничает. Может не выдержать.

– У-уф! Классно! Спасибо, Глеб! Ведь меня к тебе сейчас Макгуайр послал, он же у нас яхтсмен и сказал, что нужно на всякий случай перед тобой извиниться, у них так все яхтенные рулевые после сложностей в гонках делают.

– Так и есть, правильно.

– А вообще… – Бориска, почти справившись со штанами, стал чувствовать себя в разговоре гораздо увереннее. – Вообще, знаешь, ты ведь гонку-то, может быть, и выиграл бы, только вот у тебя этот здоровый в воду перед самым финишем плюхнулся. А, может, и не выиграл бы, мы ведь тоже классно шли, ещё бы минут десять и я бы тебя сделал…

– Застегни ширинку.

– Ой! Действительно ведь…

Потрепав Бориску по шее, капитан Глеб тем самым прекратил его снисходительные фантазии.

– Пошли к нашим. Пора собираться и двигать в лагерь. Там уже инструкторы вас ждут.

– А ты?

– А у меня небольшое, но очень волнительное дело намечается. Пошли.

– Погоди, Глеб…. Тут вопрос такой возник, помоги мне, пожалуйста. Когда я на шлюпке командовал, то сам путал, что такое трос, а что канат, как их различать-то! И потом ещё Тиади стал надо мной издеваться, говорить всем, что я ничего в парусном деле не понимаю….

– Издевался, говоришь? Тиади? Про веревки спрашивал? Ну, тогда вот.

– Чего?

Бориска недоумевал, рассматривая круглую фигуру, которую Глеб состроил из сомкнутых указательных и больших пальцев своих рук.

– Сделай так же.

– Ну, сделал.… И что?

– По правилам старой морской практики окружность троса могла достигать трёхсот пятидесяти шести миллиметров, а вот если его обхват был больше, то такая значительная верёвка уже считалась канатом.

– А зачем мне это?

Бориска удивлённо смотрел на учителя сквозь круг, образованный его пальцами.

Ничуть не боясь обидеть мальчишку, Глеб захохотал, ясно сверкая глазами.

– Да это же и есть приблизительный максимум для троса. Если трос пальцами не сможешь обхватить, то смело спорь со всеми, что держишь в руках канат. Впрочем, сейчас много новых стандартов по этому поводу умные люди напридумывали, там есть разные мнения, но все эти уловки, я думаю, чтобы уклоняться от налогов. Не обращай на них внимания. Пошли к иноземцам.

Чем ближе они подходили к кострам, тем было шумнее.

Некоторые обсохшие и согревшиеся после еды оригиналы продолжали щеголять в сатине, но большинство уже прикрыло плоть верхней форменной одеждой.

– Поздравляю.

Капитан Глеб протянул ладонь Макгуайеру. Тот перехватил кружку с чаем в левую руку и, торопливо обтерев о куртку пальцы правой, с улыбкой принял рукопожатие.

– Где приходилось гоняться?

– Мы на Карибах с друзьями общую яхту держим, там этой зимой в двух гонках участвовали.

– На «Антигуа Классик» был?

– О, конечно! В Фалмуте! А ты откуда эту регату знаешь?!

Макгуайер изумлённо оживился.

– Я тоже был в декабре на Антигуа. Меня волонтёром на «Спартан» в гонку приняли, мы второе место в группе «В» взяли.

– Вот здорово!

Приподняв на лоб свои чёрные непроницаемые очки, Макгуайер наконец по-человечески улыбнулся.

– А я бы тебя сегодня всё равно сделал!

– Кишка тонка.

– Чего, чего?!

Яхтсмен никак не мог понять последнюю фразу Глеба Никитина. Тот кивнул Бориске.

– Уточни для товарища моё особое мнение.

Старые тополя были вроде как декоративные пальмы.