Эта свирепая песня

– Ты точно знаешь, что делаешь? – поинтересовалась она, когда Август вскрыл упаковку с комплектом для наложения швов.

Он начал отвечать, но Кейт вскинула руку:

– Флинн. Хирург. Ладно, давай.

Август сунул ей бутылочку болеутоляющего, и Кейт осушила ее в три глотка, после чего сняла рубашку. Август даже не пытался разглядывать ее – он натягивал резиновые перчатки.

Да, теперь монстру предстоит поработать.

Следы от зубов на плече были неглубокими, зато порезы на животе воспалились и покраснели. Кейт легла на спину и, кривясь, подождала, пока Август промоет раны и обработает их спреем местной анестезии. Когда он взялся за иглу, Кейт сделала глубокий вдох и непроизвольно сжалась.

– Извини, – произнес Август. – Я постараюсь побыстрее.

– Погоди, – Кейт вытащила из сумки чуть отсыревшую пачку сигарет и щелкнула зажигалкой.

Август покачал головой.

– Из всех способов умереть…

– Мне чертовски повезет, если я доживу до того времени, когда моя плохая привычка превратится в серьезную проблему, – парировала Кейт, затянувшись. – Приступай.

Кожу прошило острой болью, но Кейт отдала должное Августу: он соблюдал все меры предосторожности. Да и был он прямо-таки нежен. Насколько можно назвать нежным того, кто тычет в тебя хирургической иглой.

Но он, похоже, не желал причинить ей вред. Может, прежде у него и было что-то на уме, а может, и нет. Такой вот благородный сунаи.

Во всяком случае, он опять удивил Кейт. Великолепно. Щепетильный монстр. С ума сойти!

Однако спустя некоторое время Кейт почувствовала, что отвага покидает ее. В номере было тихо, а боль оказалась чересчур сильной, и Кейт, даже не осознав этого, заговорила. Она не знала, в чем причина, но слова хлынули наружу, и она не сумела их остановить.

– Люди вечно твердили, какой он замечательный… мой отец, – начала она, стараясь сохранять неподвижность. – Он являлся образцом для подражания. Но я хотела, чтобы он был настоящим. Например, в рассказах мамы он всегда оказывался сильным и неуязвимым, и хотя я почти не помнила его – я была совсем маленькой, когда мы уехали из И-Сити, – я мечтала лишь об одном – увидеть его снова. Чтобы мы опять стали семьей. – Кейт поморщилась и продолжила: – А когда мы вернулись в И-Сити, все пошло не так. Я многого боялась, а папа где-то пропадал. А когда он приходил домой, то вел себя очень странно. Вернее, отстраненно. Как будто мы с мамой – чужаки. И мама этого не вынесла. Не смогла.

Кейт прикусила губу.

– В ту ночь, когда она умерла, – проговорила Кейт через минуту, – она вытащила меня из постели. Она ужасно плакала и заявила, что нам надо уходить. Домой.

Кейт ненадолго замолчала.

– Я помню, что она постоянно оглядывалась. Но нас никто не остановил. Ни когда мы крались через пентхаус. Ни когда она взяла машину. Ни когда понеслась через город.

«Ма, он разозлится».

«Не волнуйся, Кейт. Не переживай. Садись на заднее сиденье и закрой глазки. Расскажи мне, где ты».

То была ее любимая игра, способ перенестись в собственную мечту.

«Давай, Кейт».

Кейт зажмурилась, но прежде, чем она успела представить себе поле, раздался визг автомобильных шин. Ее глаза распахнулись. Внезапная вспышка фар. Чудовищное давление перед столкновением. Оглушительный скрежет металла, звон бьющегося стекла… и все. Лицо матери, лежащей щекой на руле, а в треснутом лобовом стекле – мерцание красных глазищ монстра.

Кейт ахнула и попыталась сесть.

– Прости, – сказал Август, удерживая ее за здоровое плечо. – Готово.

Не за что! Кейт вцепилась в воспоминание, но оно ускользало. Такое бывает, когда пробуждение настает слишком быстро, и сновидение осыпается прежде, чем ты успеваешь ухватить нити. Она что-то видела, но не могла уловить. Фрагменты рассыпались в ее сознании. В ухе звенело.

– Что я говорила? – спросила Кейт, стряхивая странную панику.

Август смутился.

– Извини.

У Кейт закружилась голова.

– За что?

– Я не могу контролировать свой дар, – произнес он. – Здесь я бессилен…

– Ты вообще о чем?

Август пригладил волосы.

– Такое всегда случается рядом со мной… с нами. Люди открываются. Исповедуются. Вне зависимости от того, понимают ли они, что происходит, или нет.

Кейт обомлела.

– Что я сейчас несла?

Август заколебался.

– Я старался не слушать.

– Какая деликатность! – рявкнула Кейт. – Ты должен был предупредить меня заранее!

Он дернулся.

– Это хотя бы честно. Я ведь не могу никому солгать.

И он переключил внимание на ее залатанные раны.

– У тебя останутся шрамы, – резюмировал Август, заклеивая швы.

– Не первые, – фыркнула Кейт. Она посмотрела на полосы белого лейкопластыря, которые пересекали ее живот. – Твой отец гордился бы тобой.

Август хмыкнул.

– Как получилось, что хирург стал управлять Южным городом?

– Вся его семья погибла.

Наступила неловкая пауза, а затем Август спросил:

– Как там твой отец? Не ответил?

Кейт взяла мобильник и обнаружила кучу сообщений, адресованных некоей Тэсс – вероятно, той девушке, у которой Кейт украла телефон в уборной ресторана.

Да уж, Кейт пошла вразнос!

– Пока нет, – мрачно пробормотала она, стирая эсэмэс.