Эта ученица желает возвышения!

Волосы Лин Фень волочились за ней по земле длинными черными змеями, словно живые. Наряд ученицы едва справлялся с ее новым телом, трещал и грозил вот-вот порваться. Вень Лун торопливо отвернулся, чтобы не глядеть на обнаженные плечи и щиколотки сестры.

Улыбка на ее лице странная: блуждающая, загадочная, словно она знает такой важный секрет, что, произнеси тот вслух, Небеса расколются надвое. Лин Фень, преодолевшая три стадии Ци, вытянулась, постройнела, стала старше — отныне тело ее не изменится, навечно застыв в обличье юной девы шестнадцати лет. От кожи исходил аромат цветов и трав, ушли мелкие прыщики и несовершенства, глаза стали яркими звездами янтарного цвета. Ее красота вспыхнула, расцвела и обострилась. Все бессмертные на стадии ступени божественного начала, первой стадии семи божественных царств, преображались подобным образом и, если не случится отклонения Ци или повреждения меридианов, оставались таковыми до самой смерти.

Бей Сяолун невольно вспомнил, как Лин Фень смотрела на него, встретив впервые. Теперь его красота будет для нее чем-то обыденным, как и для всех остальных. Вень Лун за его спиной довольно улыбался, радуясь за свою младшую.

Взглянув в глаза наставника, Лин Фень склоняется перед ним в изящном поклоне, став на одно колено, смиренно опустив голову.

— Эта ученица вернулась, мастер.

— Подними голову. — Лин Фень послушно исполняет приказ, встречаясь с яркими синими глазами Змея, и улыбается. — Ты вернулась…

…Вернулась, чтобы забрать у него все.

Черный призрак смиренно опустился на колени перед своим хозяином. Юноша отставил чашку чая в сторону и поднял на него глаза.

— Этот слуга вернулся, исполнив приказ господина.

— Отличная работа, — тот улыбается ему, благосклонно кивая. — Наконец-то звезды сменятся на небосклоне…

Продолжая улыбаться, он посмотрел в ночное небо. Несколько звезд мигнули и погасли навсегда.

Слово автора

…Я писала эту работу больше трех лет.

За это время случилось очень многое. Затяжная болезнь, операции, смерть моих близких… Останется добавить чуму и голод — и добавить их я и правда могу. Ковид тоже меня затронул и сильно сказался на самочувствии, только усугубив положение некоторых болячек. Голод я тоже узнала, оказавшись безработной на несколько месяцев, что повлекло за собой полную неуверенность в себе и своих силах. Депрессия, срывы — кажется, по мне жизнь прокатилась многотонным катком, а в довершение приплюснула чем-то еще тяжелее.

Я садилась писать. Я открывала «Ученицу» раз за разом, смотрела на белоснежный лист «ворда» и понимала, что не слышу ничего. Ни смеха Бей Сяолуна, что потешается над глупостями этого автора и своих учеников. Ни досадливого цоканья языком Лин Фень, ни задумчивого «хм» Вень Луна, ни озорных восклицаний Хан Бао и мурчания под нос песенок Яо Гуан. Жизнь продолжалась, но история застыла на месте.

Наконец все начало налаживаться. Это был долгий путь.

Налаживаться не так, что я уверенно могу говорить, что со мной все хорошо, но достаточно, чтобы я могла садиться за ноутбук, заваривать кофе или чай и писать. Хотя бы страницу. Хотя бы строчку.

Но писать дальше.

Я искренне хотела закончить. Последние главы давались все труднее и труднее, но я была упорна, стискивая зубы, я продолжала.

Когда я поставила точку, я поняла, что я не могу отпустить историю. Многое оказалось недосказано, многие линии словно ведут в никуда, многие истории не раскрыты, повисая осуждающими знаками вопроса в моем собственном сознании. Но и продолжать «Ученицу» дальше я не могла.

Поэтому я иду на хитрость, разделяя книгу на несколько. Потому что в моем разуме уже живет новая Лин Фень, что вышла из этой треклятой пещеры после нервного срыва. Новая Яо Гуан, чью историю только предстоит узнать. Сон Мей и Вень Лун, что продолжают разбираться в собственных чувствах и трудностях семей.

Но если я просто продолжу, написав «Глава 2х», мое сознание откажется продолжить.

Надеюсь, такую хитрость мне простят. Я искренне думала расстаться с миром «Зеркала тысячи судеб» (таково название этой вселенной в моих черновиках и записях), написав одну долгую повесть в одну книгу, но теперь, редактируя и перечитывая работу раз за разом, я осознаю, что это невозможно.

Но знаете, меня больше не пугает «синдром белого листа». Я приступаю ко второй части «Ученицы», давая себе такое же обещание, что я давала своим близким друзьям, садясь за первую главу этой истории.

«Я обязательно ее закончу».