Эта ученица желает возвышения!

— Хорошо, можешь не говорить. Я лишь хотел дать тебе понять, что мы с Яо Гуан на твоей стороне. Если есть что-то, что ты не способна рассказать нам, мы поймем. Мы подождем столько, сколько тебе нужно, — черноволосый прекрасный юноша покачал головой. Его взгляд потух, он чуть поклонился ей, прощаясь, оставляя в одиночестве холодной комнаты. Лин Фень прекратила ее отапливать с тех самых пор, как ее обучение стало жестким и плотным, а необходимость изучить технику «Погребение ветвей зимней сливы» — ощутимее. Ху Юнфень обладал яркой Ци огня, отчего техники льда, воды или смешанные с ними не были его коньком.

Когда она осталась одна, Лин Фень отложила кисть и шумно вздохнула. Она устало закрыла лицо руками. Ее плечи опустились, и она застыла. Лин Фень очень, очень устала. Устала не понимать, устала ошибаться, устала от всего этого нового мира вокруг нее, в котором она так тщетно пытается барахтаться и выживать, мимикрируя под мораль и нравы местных. Новая реальность давила ее, превращая в кусок трепыхающихся нервов, уверенность в себе и происходящем за счет прочитанной книги была уже давно выбита, словно табуретка из-под ног висельника. Она так себя и чувствовала, висельником. Задыхающимся, не видящим цели. Бей Сяолун указывал ей, что следует делать и что учить, вел и направлял по одному ему ведомому пути, а Лин Фень жутко не нравилось чувствовать себя ведомой «птичкой». Пешкой. Жуткая мысль о том, насколько наставник превосходит ее в могуществе, не давала делать глупостей, но не способствовала внутреннему покою.

Лин Фень чувствовала, что ее Ци пустоты может в каждую секунду поглотить ее, подтолкнув к грани безумия, как все явственнее ощущается раскол внутри, что, кажется, еще немного, и вся ее культивация схлопнется, превращаясь в ничто. Она чувствовала — ей хватит и капли, чтобы взорваться.

Не зная, что ей делать, Лин Фень поступает так, как следует поступать прилежной ученице: откладывает все в сторону и плотно смыкает глаза, садясь поудобнее, проваливаясь в медитацию.

Дни тянулись один за другим. Настороженность к Ху Юнфеню никуда не делась, но юноша, казалось, полностью погрузился в учение Котла. Чаще всего его можно было застать наблюдающим за работой кузнецов или за книгами, он выполнял свои обязанности столь безупречно, что даже наставник Сяолун не мог придраться к его поведению и обучению.

Сегодня Лин Фень отчиталась наставнику о своих успехах и успехах младшего, вверенного в ее заботливые руки.

— Тебе стоит приготовиться, ученица, — голос наставника лишен эмоций. Сухая констатация фактов, словно он занят чем-то рутинным, а присутствие Ху Юнфеня не более чем шелест ветра за порогом. — Ху Юнфень необычайно талантлив. Это определенно вызовет бурю.

Лин Фень спрятала руки в рукава и коротко поклонилась ему. В ее сердце было достаточно сомнений, обид и переживаний, но доверить бурю собственного разума она никому не могла, запечатывая ее тщательней любых сокровищ внутри. Хрупкое ее внутреннее равновесие в последнее время подвергалось испытаниям каждый раз, когда Ху Юнфень демонстрировал свой ум и талант в сложнейших для юных учеников пика вещах, вызывая восхищение у одних и черную ненависть у других.

Какой бы правильной и благородной ни хотелось быть Лин Фень, она была второй. Ее съедали зависть и презрение, но она каждый раз закусывала губу и сдерживалась. Если подростки, окружавшие ее, не стеснялись проявлять эмоции и бедокурить, то она, прожив уже одну жизнь, старалась держать себя в руках, напоминая, что она уже не ребенок. Одежду Ху Юнфеня резали и портили, учебники валяли в грязи, но он мстил своим обидчикам так, что те не смели даже глаз поднять в его присутствии, а еще лучше — убирались с его пути насовсем. Все повторялось как в книге: Ху Юнфень обзаводился друзьями и врагами.

Но, к счастью, к последним не относился теперь Хан Бао: тот просто считал его недостойным компании старшей сестры. Яо Гуан тоже была преисполнена равнодушием к главному герою, пока Мо Лоань тайно делала ему подарки и томно вздыхала. Лин Фень было почти жаль ее.

— Наставник. Вы очень спокойно отнеслись к тому, что Ху Юнфень теперь часть нашего пика.

— С прошлой жизни многое изменилось, — отложив в сторону кисть и тушь, Бей Сяолун нахмурился. — Неудивительно, что появились определенные последствия. Я предполагал нечто подобное. С другой стороны, это позволит нам лучше следить за ним и контролировать его действия. Повергнуть врага без сражения — вот это вершина[34]. Достаточно ли вы близки?

— Лишь как старший ученик с вверенным ему младшим. Я стою у черты, но стоит ли ее пересекать?.. — Она приподнимает бровь. В голове проносятся воспоминания о событии в трактире, вышивке и пресловутом «признании» ее сестрой главным героем, но с ее уст не срывается ни слова. Лин Фень не считает необходимым рассказывать о таких вещах Бей Сяолуну, опасаясь, что она найдет не слишком приятное для нее применение этому факту.