Эта земля будет нашей

– Поняли! И в тот момент, когда борттехник, поняв меня, включил лебедку на опускание, от меня стремительно стала уходить земля. Вертолет набирал высоту, а рывки по тросу продолжались. С каждым таким рывком я понимал, что с лебедкой происходит что-то ненормальное. А тем временем высота увеличивалась, а вместе с ней и угол раскачки. На опущенном на полную длину тросе меня выносило под переднюю сферу кабины пилотов так, что я видел их лица, а затем проносило мимо открытой двери фюзеляжа, где были видны испуганные лица борттехника и бортмеханика. Понимая, что мой возврат к земле с помощью лебедки уже невозможен, они включили ее на подъем. Чем выше меня поднимали к вертолету, тем меньше становился угол раскачки, а количество мелких рывков увеличивалось, – провел ладонью по подбородку рассказчик, – а вместе с рывками и тревога нарастала. И вот уже совсем рядом лица экипажа. Они руками стараются удержать трос от раскачки. Разворотом кронштейна лебедки меня поворачивают спиной и усаживают на обрез вертолетной двери. И в этот момент, – пилот сделал почти театральную паузу, глядя на выражения лиц слушателей, – последняя нитка закушенного троса обрывается, и он, распушаясь, как колючая проволока, обрывком повисает на лебедке!

– Вот это да! – не удержался от возгласа сержант.

– Везучий ты, еще мгновение – и кранты, – говорит тут мне кто-то. Я сижу в кресле и пока с трудом перевариваю происшедшее. Представьте только – с высоты трехсот метров я упал бы на частокол из вершин деревьев.

– Однако, – протянул Ломакин, – такой смерти не позавидуешь.

– Вот и я о том же. Только тут я все и осознал! Только тут страх и накатил. Так что пришлось стресс снимать с помощью фляжки спирта.

– Спирта? – поморщился сержант-трезвенник.

– Так я же водой запивал! – пояснил пилот.

Все расхохотались. Машина шла вперед еще некоторое время.

– Подлетаем, – сообщил пилот, – те, кто уснул, могут просыпаться.

Все взглянули вниз. Посреди огромного болота виднелся небольшой остров, над которым они теперь снижались.

– Да там уже работа кипит, – произнес Любинский, указывая на эмчээсовский вертолет, стоявший на поляне посреди острова, – садимся рядом.

– Где же тут сядешь? – отрицательно покачал головой пилот. – Там сейчас для нас места нет.

И правда – островок сам по себе не мог похвалиться приличными масштабами. Посередине имелась поляна, да и та уже была занята. Половину ее занимал аппарат, потерпевший крушение, а половину эмчээсовцы.

– Что делать будем? – вопросительно глянул на майора секретарь.

– Придется мне спускаться на подвеске, – озвучил единственно возможный вариант Батяня.

Вертолет снизился, и майор, проделав весьма привычный для него трюк, оказался на земле, если, конечно, можно было так назвать насквозь пропитанную водой почву.

На островке сейчас негде было яблоку упасть.

– Майор Лавров, – козырнув, отрекомендовался Батяня руководителю группы.

– Нам уже говорили, – кивнул седоватый мужчина лет пятидесяти, крепкий, как медведь, с живыми, буравящими насквозь глазами.

Батяня, не теряя драгоценного времени, задавал вопросы, выясняя положение. Спасатели оказались откровенны, ведь Батяня для них был «человеком Пересветова».

– Как думаете, что послужило причиной катастрофы?

– По предварительной версии, виновато некачественное топливо, – сообщил собеседник. – Пока, конечно, с уверенностью сказать невозможно, однако...

Трупы экипажа, накрытые простынями, уже находились в вертолете эмчээсовцев. Батяня мельком взглянул на них.

– Отлетались, – произнес тот, кто находился рядом.

Батяня вернулся на «исходную».

– «Черный ящик»? – разговор шел на повышенных тонах из-за шума нависающего над головой губернаторского вертолета.

– Его-то нашли, но пока что, естественно, говорить не о чем, – закашлялся руководитель группы.

– Возможно, это даже диверсия, – сказал еще один подошедший офицер.

– Диверсия? – поднял брови Лавров.

– А что вы думаете? – вопросом на вопрос ответил собеседник. – Вполне может быть.

– Кому это нужно?

– Ну, вы меня удивляете! – развел руками тот. – Сегодня это сплошь и рядом, и заинтересованных в дестабилизации – пруд пруди.

Рассуждать сейчас о причинах катастрофы более подробно времени уже не оставалось, и Батяня торопился.

– А что насчет англичанина, Дингли?

– Среди погибших его нет, следы ведут в болото. Большая вероятность того, что он утонул. Хотя, естественно, никакой гарантии дать нельзя.

– Понятно, – кивнул Лавров.

Несмотря на то, что время поджимало, он быстро прошелся по этому клочку суши, затерянному среди болота. Возможно, если бы он оказался здесь в самом начале, то можно было бы найти больше информации, но сейчас на земле имелось такое количество следов, что ничего сказать уже было нельзя. Пришла пора возвращаться.

– Давай! – махнул Батяня, глядя вверх, и трос начал поднимать его, приближая к губернаторскому вертолету.

Глава 19